Разгадай мою смерть
Шрифт:
Как так? Ты обязательно сообщила бы мне эту новость!
— Наверное, это какая-то ошибка…
— В больнице Святой Анны подтвердили, что в прошлый четверг приняли у Тесс роды. В тот же день она выписалась. — Детектив сделал паузу, а затем с должной скорбью в голосе швырнул следующую гранату: — Ребенок родился мертвым.
Мертворожденный. Умерший еще до появления на свет. Покойный. Мне всегда казалось, что это слово звучит умиротворяюще. Покойный — не нарушающий покоя, тихий, кроткий. Покойные воды. Покойно будь,
— Мы опросили сотрудников психиатрического отделения больницы Святой Анны, — продолжил сержант Финборо. — Тесс автоматически перевели в психиатрию в связи со смертью ребенка. Лечащего врача зовут доктор Николс. Я дозвонился ему домой, и он сказал, что у Тесс послеродовая депрессия.
Новости ударной шрапнелью разрывали наши с тобой отношения. Ты не сообщила о смерти ребенка. Страдая от депрессии, не обратилась ко мне за помощью. Я знала всех твоих друзей, знала, над каким полотном ты работаешь, какую книгу читаешь, знала даже кличку твоей кошки (на следующий день я вспомнила — Запеканка). Твоя жизнь всегда была известна мне до мельчайших подробностей, но я не знала главных вещей. Я не знала тебя.
Выходит, дьявол все-таки предложил мне сделку. Я должна смириться с тем, что мы с тобой — почти чужие люди, а взамен полиция выяснит, что тебя никто не похищал. Ты не убита. Ты жива. Я не раздумывая приняла условия сделки.
— Опасения по поводу здоровья вашей сестры остаются, — произнес сержант Финборо, — однако у нас нет оснований считать, что к делу причастны третьи лица.
Я сделала короткую паузу — ради соблюдения формальностей, дабы разобрать мелкий шрифт договора.
— А как же тот человек, что донимал Тесс по телефону?
— Доктор Николс считает эти звонки плодом воображения Тесс, следствием нестабильного психического состояния.
— А разбитое окно? Пол в спальне был усеян осколками.
— Мы изучили это обстоятельство, когда домовладелец заявил о пропаже вашей сестры. В ночь на вторник хулиганы разбили стекла в пяти машинах, припаркованных на улице. Должно быть, кирпич влетел и в окно Тесс.
Волна облегчения расслабила мои натянутые нервы. Страх ушел, а вместо него навалилась чудовищная усталость.
Проводив полицейских, я пошла к Эмиасу.
— Вы знали, что ее ребенок умер? — напрямую спросила я. — Потому и посоветовали мне выбросить одежки?
Старик печально посмотрел на меня:
— Мне очень жаль. Я думал, вы тоже знаете.
Я не хотела продолжать эту тему. Не теперь.
— Почему вы не сказали полиции о ребенке?
— Тесс не замужем. — Увидев мое озадаченное выражение, Эмиас добавил: — Я не хотел, чтобы ее посчитали распущенной. Боялся, что не станут
Пожалуй, он был прав, хотя несколько в ином смысле. Как только полиции стало известно, что у тебя послеродовая депрессия, розыски утратили срочность. В тот момент, однако, меня волновало другое.
— От чего умер ребенок? Тесс ведь говорила, что его вылечили!
— От муковисцидоза вылечили. Но ребеночек болел еще чем-то, а они не знали. Кажется, что-то с почками.
Я поехала к маме, чтобы сообщить ей хорошие известия. Да, хорошие, выяснилось, что ты жива. Прости, тогда я не думала о ребенке. Сделка с дьяволом… К тому же оказавшаяся подставной.
По дороге к маме я вдруг поняла собственную ошибку. Как же я глупа! Послушно поверила в предложенную версию, идиотка. Так хотела заключить эту сделку, что позволила себя обмануть! Я знала тебя с самого рождения. Я была рядом с тобой, когда отец ушел из семьи, когда умер Лео. Я знала главное. Ты обязательно сказала бы мне о смерти ребенка. И о том, что собираешься уехать. Значит, что-то тебе помешало. Или кто-то помешал.
Мама испытала то же облегчение, что немногим раньше и я. Не позволив ее радости продлиться, я поступила жестоко.
— Думаю, они ошибаются, мам. Тесс не сорвалась бы куда-то просто так, она обязательно сказала бы мне.
В отличие от меня мама крепко ухватилась за надежду и не собиралась расставаться с ней так легко.
— Солнышко, просто у тебя нет своих детей. Ты даже представить себе не можешь, что сейчас переживает Тесс. Беби-блюз — сама по себе штука неприятная, а тут еще все остальное… — Мама всегда умела находить замену неприятным словам. — Нельзя сказать, что я обрадована смертью младенца, — продолжала она, — но теперь по крайней мере у Тесс есть второй шанс. Мало кто из мужчин готов принять чужое дитя.
Очень по-матерински — увидеть в случившемся перспективы светлого будущего.
— Я убеждена, что Тесс исчезла не по своей воле.
Мать не желала меня слушать и продолжала рисовать для тебя спокойную, надежную жизнь:
— Надеюсь, второго ребенка она родит в более благоприятных обстоятельствах… — Голос ее все-таки дрогнул.
— Послушай, мам…
— Ты знала, что Тесс беременна, да? — перебила она.
Из будущего мама перепрыгнула в прошлое. Предпочитала находиться в любом временном измерении, только не в настоящем, где с тобой что-то происходило.
— Выходит, тебя не смущало, что младшая сестра станет матерью-одиночкой?
— Ты же справилась. Доказала нам, что можно вырастить детей и без мужа.
Я хотела, чтобы мои слова прозвучали по-доброму, но лишь сильнее разозлила маму.
— Нечего сравнивать меня и Тесс! Я забеременела, будучи в законном браке. Да, мой муж бросил меня, но он сам так решил.
До сего дня мама ни разу не называла его «мой муж», всегда только «ваш отец».
— Кроме того, у меня есть понятие о приличиях и стыде, и Тесс тоже не мешало бы кое-что об этом знать!