Разгар брачного сезона (сборник)
Шрифт:
– Как где? Дома, конечно… А что случилось? – Его взгляд стал крайне озабоченным.
– Я у тебя дома была и у твоей мамы была. Но его нет нигде.
– Ты… была у меня дома? – Изумление Михаила продолжало нарастать. – Да что случилось-то?
Штиль внутри Михаила явно начинал сменяться легким ветерком.
– Я имею в виду твоего настоящего отца, – сказала Лариса, начиная понимать, что под «отцом» Миша, видимо, понимает сожителя своей матери.
Миша нахмурил брови.
– Ты можешь мне объяснить все по порядку?
– То есть ты не в курсе, где он и чем занимается? – переспросила Лариса.
– Нет, и откровенно говоря, знать не хочу!
Она
– Вот кассета, – выложила она перед Михаилом «Мясо». – Сразу скажу, что фильм на меня произвел колоссальное впечатление. Правда, с негативным оттенком. Это ужасы, так называемый антихеппи-энд, как рекламировал мне ее продавец. В одном из, с позволения сказать, актеров я узнала твоего отца. Да и твоя мама это подтвердила. Собственно говоря, я и приехала только затем, чтобы тебе об этом сообщить.
Михаил осторожно, словно не веря словам Ларисы, взял в руки видеокассету и начал вертеть ее в руках. Брови его сдвинулись вместе и образовали единую линию.
– А где ты взяла эту кассету? – наконец спросил он после почти минутного молчаливого ее разглядывания.
– Купила на лотке за большие деньги. Двести рублей…
Михаил еще больше нахмурился. Потом он вытащил из кармана пачку «Мальборо» и закурил.
– Видишь ли, Лара, – сказал он. – Наша фирма занимается продажей за рубеж российских произведений искусства, и я по долгу своей профессии обязан разбираться во всем, что касается музыки, кино и живописи. Пожалуй, даже большее впечатление на меня произвело то, что я не знаю фамилию этого режиссера и само название боевика, а это, судя по всему, именно боевик. – Михаил кивнул на обложку кассеты. – Но… Так что, ты говоришь, на пленке – мой отец?
Шумилин выпустил струю дыма в сторону и воззрился на Ларису серыми, почти немигающими неподвижными глазами.
– Да. Сомнений в этом быть не может, – отрезала она.
– Угу… Угу… – сумрачно произнес Михаил и затушил сигарету в пепельнице. – Василий Андреевич! Я возьму видик в соседнюю комнату?
– Да, конечно, – сказал седой, который уже разговаривал с человеком в кожаной куртке и кивал в ответ на его красочные рассказы о своих последних картинах.
Исходя из его слов, они представляли собой «прорыв на изобразительной парадигме однополой любви и попытку квазиэкспрессионным способом отразить ее асимметрию». «Кожаная куртка» также утверждала, что на пороге нового тысячелетия, когда мир «чуть начинает клониться набок», именно такой подход к творчеству является наиболее выражающим пульс времени.
Лариса вместе с Михаилом прошли в соседнюю комнату, и спустя несколько минут на экране появился человек в резиновой маске.
– Лара, если ты не возражаешь, я посмотрю все до конца… – сказал Михаил, снова закуривая и усаживаясь поудобнее в кресло. – Если, конечно, у тебя есть время. Просто мне самому интересно, что это такое…
– Конечно, конечно, – тут же согласилась она…
…За время, пока шел фильм, Михаил искурил, наверное, половину пачки. Когда началась финальная сцена, Лариса, которой и без того зрелище было неприятно, почувствовала, что у нее начинает болеть голова от дыма, буквально столбом стоявшего в комнате.
Михаил не произнес ни слова во время действия. Как только фильм закончился, он, не дожидаясь самых последних титров, резко встал и нажал на пульт.
– Пойдем обратно, – сказал он. – Извини, если я обкурил тебя. Зрелище действительно не из легких.
Вернувшись в
– Да, это он. Мразь такая!
И, стукнув кулаком по столу, повернулся к сейфу и достал оттуда бутылку «Наполеона».
– Будешь? – спросил он у Ларисы.
– Да, пожалуй…
Михаил разлил напиток по изящным рюмкам из богемского стекла, которые также достал из сейфа, и одним глотком выпил коньяк. После этого он следом наполнил и опрокинул вторую.
– Я не видел его восемь лет, – сам начал рассказывать Шумилин-младший. – Тогда он в пьяном состоянии изнасиловал маленькую девочку, причем, как потом выяснилось, это была дочь его начальника. И загремел в зону. Я и раньше-то с ним особо близок не был – сколько себя помню, он постоянно пил и скандалил с матерью. Мама, если ты с ней разговаривала, то должна была заметить, женщина недалекая, терпела все это. Но после того…
Михаил тяжело вздохнул и снова налил себе коньяк.
– В общем, дали ему десять лет. Но, судя по его появлению на большом экране, его уже в зоне нет.
– И… как ты это можешь объяснить? – спросила Лариса.
– Ну… не знаю… Мы с ним связь не поддерживали с тех пор. Наверное, сбежал…
– И как я поняла, тебе совершенно неинтересно знать, где он, и я только напрасно тебя потревожила?
– Отчего же? – прищурившись, ответил Михаил. – Небезынтересно… Но еще более интересно для меня побеседовать с господином Мороженым. В принципе, я знал, что такие фильмы существуют, но ни разу не сталкивался с этим вплотную.
– Насколько я понимаю, это все должно быть у нас в городе.
– Совершенно необязательно. Если ты думаешь так потому, что увидела вдруг моего папаню на экране, то ошибаешься. Он сейчас руководствуется принципом «Мой Дом – Россия» и может вполне оказаться в любом уголке нашей огромной страны.
– Да, кстати, – вдруг вспомнила Лариса, – а ты знаешь, что в твоей квартире тоже снимают фильмы? – Угу, – промычал Михаил. – Они как раз работают на нас. Но это совсем другое…
Лариса немного подумала и рассказала ему о случае, произошедшем с ней вчера, и разговоре с Сергеем Николаевичем.
– Он талантливый режиссер, из наших местных, но иногда перебарщивает, – слегка поморщившись от услышанного, сказал Михаил. – У него, кажется, не все в порядке с гормонами – слишком кипят, вот и выплескивает, так сказать, все это дело в искусство.
– А что ты скажешь по поводу этого фильма? – Лариса кивнула на кассету. – Как специалист…
– Взглядов может быть два, – вздохнул Шумилин. – Эмоциональный и абстрактно-профессиональный. С точки зрения первого – кино абсолютно грязное, это даже не «дети до шестнадцати» и не «кино не для всех». Порнография плюс насилие. По законодательству многих стран может быть запрещено для массового просмотра. Что совершенно правильно. С другой стороны, то есть абстрактно-профессиональной, могу сказать, что этот фильм во многом больше, чем простая порнуха, ну, скажем, производства известной немецкой студии «Магна». Здесь есть идеология, пускай и экстремистская, можно сказать, даже фашистская. И что самое интересное, что зло в какой-то степени наказывается. Пускай таким же экстремальным способом, каким действовала и противная сторона. Могу также отметить несколько удачных аллегорий. Съемки неплохие, оператор хорошо работал. Музыкальный ряд подобран ничего, хотя, конечно, и с большим цинизмом… Словом, если этому Виталию Мороженому слегка подправить мозги, то не исключено, что из него может получиться интересный режиссер.