Разгерметизация
Шрифт:
«Немцы вспахивают поля сражений градом металла и ровняют с землей всякие окопы и сооружения, заваливая часто их защитников землей. Они тратят металл, мы — человеческую жизнь! Они идут вперед, окрыленные успехом, и потому дерзают, мы ценою тяжких потерь и пролитой крови, лишь отбиваемся и отходим. Это крайне неблагоприятно действует на состояние духа у всех.» [114] — ист. 11, 1-е изд., с. 90; 3-е изд., с. 106.
Когда по приказу главкома стали разбираться, почему не хватает снарядов, то выяснилось, что договор на поставку снарядов военный министр Сухомлинов [115] заключил с промышленниками США. Оговоренные сроки США не выдержали, поскольку в
Как всегда [116], правительство Николая II размещением военных заказов инвестировало не свою казенную (государственную) промышленность, не частнокапиталистические предприятия на территории России, а вообще заокеанских ловкачей, любителей сверхприбылей без какой-либо ответственности за предоплаченный Россией результат.
Но эта политика России вызывала изумление за рубежом. В связи с российскими стенаниями о бедственном положении на фронтах и в промышленности, а также кампанией по размещению в союзных и нейтральных странах колоссального по понятиям тех лет объема военных заказов «в начале 1915 г. в Париже собрались представители французской артиллерии, частных металлургических и химических заводов для выяснения, чем Франция может помочь России. Некоторые из присутствовавших работали до войны в Донецком бассейне, в других районах нашей страны.
— Мы удивляемся, — говорили участники совещания, — что вы обращаетесь к нам за содействием. Одни ваши петроградские заводы по своей мощности намного превосходят весь парижский район. Если бы вы приняли хоть какие-нибудь меры по использованию ваших промышленных ресурсов.» — ист. 11, 3-е изд., с.138.
В США были заказаны винтовки, только фирма “Винчестер” выполнила заказ (300 тыс. шт.) в установленный срок — к марту 1917 г., когда всё в России уже свершилось; “Ремингтон” (1,5 млн. шт.) и “Вестингауз” (1,8 млн. шт.) к этому времени выполнили всего 10 % заказа. Примерно также обстояло дело и с другими заказами за рубежом.
При этом только США за три года войны получили от России почти 1 800 000 000
, практически без какой-либо полезной отдачи. Естественно, что такая финансово-экономическая политика замасоненной бюрократии правительства Николая II уничтожала остатки верноподданности отечественных промышленников, поскольку даже не в безналичном банковском пересчете и не , а реальное золото утекало за рубеж без какой-либо отдачи, что подрывало курс рубля в его золотом исчислении.От такой политики предприниматели толпой валили в оппозицию царской бюрократии и попадали под опеку масонских лож. Те, кто изъявлял желание, вступали в ложи и подконтрольные им “самодеятельные” общественные организации вроде “Союза земств и городов”, в большинстве своем наивно полагая, что российское масонство не подотчетно международному глобальному, и только употребляет его организационные формы, отработанные веками. О том, что конкретные организационные формы приспособлены для осуществления конкретных целей, сопутствующих рекламным, на основе которых они вбирают в себя политически активную массовку, — об этом российские масоны не задумывались, или считали себя умнее и пронырливее создателей этих импортированных в Россию организационных форм. А широкие круги политически невежественной буржуазии поддержали “Союз земств и городов”, вообще не задумываясь о существе деятельности его и ему подобных “самодеятельных” общественных организаций.
И эта поддержка и оппозиционность
: только исполнительной и законодательной власти — в последующем это поможет понять, почему всё поехало “само собой” совсем не так, как планировали политические активисты русской буржуазии.
Но и те возможности армейского снабжения, что имелись, не достигали фронта. Целенаправленный саботаж привел к тому, что армейское снабжение, предназначенное режимом для армии, оседало на складах в качестве резервов для бывшей еще в масонском проекте армии, а кроме того, как всегда в России, еще и безнаказанно разворовывалось.
1915 г. был годом организованного стратегического, вполне управляемого отступления русской армии, под давлением превосходящих в военно-техническом отношении немцев. Н.Н.Яковлев сопоставляет воспоминания А.И.Деникина (в то время начальника 4-й стрелковой дивизии) и официальные сведения о реальном положении дел со снабжением не фронта, о чем пишет А.И.Деникин, а армии в целом.
А.И.Деникин в “Очерках русской смуты” пишет:
«Весна 1915 года останется у меня навсегда в памяти. Великая трагедия Русской армии — отступление из Галиции. Ни патронов, ни снарядов. Изо дня в день кровавые бои, изо дня в день тяжкие переходы, бесконечная усталость — физическая и моральная, то робкие надежды, то беспросветная жуть.
Помню сражение под Перемышлем в середине мая. Одиннадцать дней жесткого боя 4-й стрелковой дивизии… одиннадцать дней страшного гула немецкой тяжелой артиллерии, буквально срывающей целые ряды окопов вместе с защитниками их. Мы почти не отвечаем — нечем. Полки, истощенные до последней степени, отбивали одну атаку за другой, штыками или стрельбой в упор, лилась кровь, ряды редели, росли могильные холмы… два полка почти уничтожены одним огнем.
Господа [118] французы и англичане! Вы достигшие невероятных высот техники, вам небезынтересно будет услышать такой нелепый факт из русской действительности:
— Когда после трехдневного молчания нашей единственной шестидюймовой батареи, ей подвезли пятьдесят снарядов, об этом сообщено было по телефону немедленно всем полкам, всем ротам, и стрелки вздохнули с радостью и облегчением.» — ист. 11, изд. 3, с. 144.
Чтобы было понятно, какая военная мелочь доставила столь большую радость, следует произвести простые подсчеты. Четырехорудийная батарея при далеко не рекордной скорострельности 2 выстрела в минуту расстреливает 48 снарядов за 6 минут боя. Ими можно перекопать участок местности площадью примерно с половину стадиона. В масштабах расположения, например, одной из множества стрелковых дивизий на фронте это не так уж и много, даже при прицельной стрельбе по выявленным укрепленным целям, а не то что при стрельбе по площадям.
Это всё было в действительности, и будучи зафиксировано во множестве воспоминаний о той войне, породило впоследствии миф о снарядном и патронном голоде в России. Россия, конечно, был неготова к той войне, как и ко всем большим войнам XIX — XX столетий, но не до такой степени, чтобы потерпеть поражение [119] в них, тем более из-за отсутствия необходимого военного снаряжения. Об этом свидетельствуют официальные документы центральных органов управления страны и воспоминания их руководителей, относящиеся к тому же 1915 г., о котором с болью и содроганием пишет фронтовик А.И.Деникин.