Разгневанные мертвецы
Шрифт:
Все четверо улыбнулись. Улыбки были теплыми, но они медленно, очень медленно угасли, а глаза их снова стали холодными. Они смотрели на человека, который, в конце концов, отличался от них. Я выругался.
– -Все не так просто, командир,--заметил Ванг Хси.--К сожалению. Вы можете называть нас стопроцентными людьми, но это не так. И любой, кто назовет нас нулями или тушенкой, имеет на это определенное право. Потому что мы не столь хороши, как... как маменькины сынки, и мы об этом знаем. И мы никогда не станем настолько хороши. Никогда.
– -Про это
– -Технические данные, командир,--мягко возразил Ванг Хси,--не делают из нас людей.
Сидящий справа от него Вейнстайн кивнул, немного подумал и добавил:
– - А группы людей не составляют расу.
Теперь я понял, куда движется разговор. И мне захотелось вырваться из этой комнаты, прыгнуть в лифт и выбежать из здания, пока кто-нибудь не произнес еще одно слово. "Приехали,--подумал я.--Все, парень, деваться некуда". Я поймал себя на том, что сижу, раскачиваясь из стороны в сторону. Тогда я слез со стола и вновь начал расхаживать.
Ванг Хси не успокоился. Мне следовало догадаться, что он не успокоится.
– -Заменители солдат,--сказал он, поморщившись, словно эти слова прозвучали впервые.--Заменители солдат, но не солдаты. Мы не солдаты, потому что солдаты--мужчины. А мы, командир, не мужчины.
На мгновение наступила тишина, потом меня прорвало, и я рявкнул, надрывая легкие:
– -Да почему вы решили, что вы не мужчины?
Ванг Хси посмотрел на меня удивленно, но ответил опять негромко и спокойно:
– -Вы знаете почему. Вы ведь видели наши спецификации, командир. Мы не мужчины, не настоящие мужчины, потому что не можем воспроизводить себе подобных.
Я заставил себя сесть и осторожно опустил трясущиеся ладони на колени.
– -Мы стерильны, как кипяток,--услышал я голос Юсуфа Ламеда.
– -Во все времена множество мужчин,--начал я,--не могли...
– -Дело не во множестве мужчин,--прервал меня Вейнстайн.--Эта проблема касается нас всех.
– -Нулем ты был, и в нуль обратишься,--пробормотал Ванг Хси.--Могли хотя бы некоторым из нас дать шанс. У нас могли получиться не такие уж и плохие дети.
Роджер Грей шарахнул по стулу огромным кулаком.
– -В том-то и дело, Ванг!--яростно воскликнул он.--Дети могут оказаться слишком хороши. Наши дети могут получиться лучше--и что тогда станет делать эта гордая и заносчивая раса реалов, которая так любит наделять низшие существа кличками?
Я сидел, снова глядя на них, но теперь видел совсем другую картину. Я видел не медленно ползущую ленту конвейера с человеческими органами и тканями, над которыми корпят усердные биотехники. Я видел не помещения, где десятки взрослых мужских тел плавают в питательном растворе, подключенные к обучающей машине, которая круглые сутки вдалбливает в них тот минимум необходимой информации, без которой это тело не сможет заменить человека на самом кровавом участке боевого периметра.
На этот раз я увидел казармы, полные героев, причем многие из них в двух или трех экземплярах.
– -Значит, вы полагаете,--проговорил я негромко, несмотря на заливающий лицо пот,--что вас сознательно лишили способности воспроизводить себе подобных?
Вейнстайн скривился:
– -Пожалуйста, командир. Только не надо сказок.
– -Вам никогда не приходило в голову, что сейчас главной проблемой нашего вида стало размножение? Поверьте, парни, что сейчас только об этом и говорят. Школьные дискуссионные команды на окружных соревнованиях обсуждают эту тему от корки до корки; каждый месяц даже археологи и ботаники, изучающие грибы, выпускают книги, где пишут об этом со своей точки зрения. Каждый знает, что если мы не справимся с проблемой воспроизводства, то эотийцы нас уничтожат. Неужели вы всерьез думаете, что при подобных обстоятельствах хоть кому-то будет сознательно отказано в возможности иметь потомство?
– -Да что могут на общем фоне значить несколько мужчин-нулей?--взъярился Грей.--В новостях говорили, что за последние пять лет банки спермы никогда не были настолько полны. Мы им не нужны.
– -Командир,--обратился ко мне Ванг Хси, выставив треугольный подбородок.--Позвольте и мне задать вам вопрос. Неужели вы искренне полагаете, будто мы поверим, что наука, способная воссоздать живое, высокоэффективное человеческое тело со сложной пищеварительной и сложнейшей нервной системой--и все это из кусочков мертвой и разлагающейся протоплазмы--не в силах хотя бы один-единственный раз воспроизвести и половые клетки?
– -Вам придется мне поверить. Потому что это именно так.
Ванг сел, остальные тоже. На меня они больше не смотрели.
– -Неужели вы никогда не слышали о том,--взмолился я,--что суть индивидуума заключена в его половых клетках в гораздо большей степени, чем в любых других частях его организма? Что некоторые биологи-чудаки даже считают, будто наши тела, и тела всех других существ, есть лишь переносчики, временные прибежища, с помощью которых половые клетки воспроизводят сами себя? И вообще это сложнейшая из всех биотехнических загадок! Поверьте мне, парни,--страстно добавил я,--что когда я говорю, что биология еще не решила проблему половых клеток, я говорю правду. Я точно это знаю.
Это их добило окончательно.
– -Слушайте,--продолжил я.--У нас есть одна общая черта с эотийцами. Насекомые и теплокровные животные бесконечно далеки друг от друга. Но только у общественных насекомых и общественных животных вроде человека можно обнаружить индивидуумов, которые, хотя и не участвуют лично в цепочке воспроизводства, тем не менее жизненно важны для своего вида. Например, воспитательница детского сада--бесплодная, но несомненно незаменимая для формирования личностей и даже психики детей, о которых она заботится.