Разговор с Птицей
Шрифт:
Утром Слава, оба Саши и я сбегали в радиалку на Висячий камень. Громадная глыбища зависла на полуторакилометровой высоте и, слава Богу, не собирается падать. Вблизи она чем-то напоминает лягушку, крепко вцепившуюся в самый край скалы. Мы для неё всего лишь лакомые насекомые. Но разве пристало героям легенд бояться саянских монстров? Наши фотоаппараты щёлкали бесстрашно и дерзновенно. А дальше – почти чудо. На голых камнях, на каких-то немыслимо малых наносах земли растут кедры-лилипуты. С вершины сделал несколько снимков. Возможно ли описать увиденное? Слов не хватит, однако и молчать не в силах. Набросаю несколько штрихов для памяти. Итак, я на самом верхнем ярусе скалистого цирка. Внизу арена – чистейшее озеро, из которого стремительно вырывается ручей. Подножья скал завалены мелким камнем – светло-зелёной сыпухой. Окрест серые, холодные вершины. И простор. Безграничный. И неоглядный размах неба, пологих волнообразных
Но что-то разыгралась фантазия. Пора возвращаться в реальность. А она такова. С утра было ясно и тепло. После завтрака шквальный ветер, дождь (погода здесь – весьма капризная дама). Надели дождевики и пончо. Перевал Художников, чрез который собирались идти дальше, наглухо закрыл плотный туман. Народ собрался под тентом, который так и норовит сорвать ветер. Дикие порывы напоминают пляску сумасшедшего. Кажется, слышишь вдалеке его хохот. Мы жмёмся друг ко другу. Но вот безумец закончил танец и немного успокоился. Пьём кофе у костра (ветер спас его от воды). Денис снова перед принятием решения: двигаться дальше или ждать смены погоды. Переходить через перевал в тумане – дело опасное, особенно спуск. На небе вроде что-то меняется. Надолго ли? После просвета снова мрачные тучи и тяжёлый занавес дождя. Ждём решения Дениса. По нововведённой традиции (уже традиции!) перед каждым завтраком-обедом-ужином читаю «Отче наш» и благословляю нашу походную пищу.
(21.00)
Пишу после ужина. Как только прекратился дождь, мы с двумя Сашами и Вадимом «сбегали» на перевал Художников и на перевал Учителей. Впечатлений полная коробка, но и устал изрядно. Карабкались по курумнику, по угловатым, ровно обтёсанным глыбам. Снизу казалось – невысоко и несложно. Но в горах всё обманчиво и непредсказуемо. Здесь всё надо покорять и легко ничего не бывает. Профессионалы, может, и взлетают на вершины как птицы, но я, цепляясь за камни, переводя дыхание, чувствовал, как скачет где-то в печени сердце. И ещё я думал, как же завтра полезу сюда с рюкзаком? Ближе к хребту – холодный, пронизывающий ветер. Но зато когда поднялись и обозрели… Я забыл про тяжесть подъёма. Напрочь.
Ощущение парения в потоках над неохватной каменной чашей, дно которой покрыто плотным слоем зелёного, а на самых краях повисла синеватая пена облачного марева. И это входит в тебя глубоко-глубоко. И уже знаешь: оно останется с тобой, навечно. Останется здесь в воспоминаниях и уйдёт в тебе – туда. Такие вот мысли приходят (или задуваются ветром), когда сидишь на остром хряще позвоночника застывшего древнего дракона – и незаметно превращаешься в камень; сливаешься с чешуёй скалистого зверя. На обратном пути наелись черники, которой здесь, как и всего, много. Чуть опять не сказал «море», боюсь, что к концу похода заштампую это слово.
Сейчас сижу у костра. Уже показался месяц. Прохладно, но главное – сухо. Денис сварил удивительный напиток с ягодой и бальзамом. Так что согреты и тело, и душа. Сердце развеселилось, отступила усталость. Ощущение полноты, и так благодатно слушать незлобивые шутки мужиков. День прожит не зря. И я теперь понимаю тех, кто ходит в Ергаки каждый год и не по одному разу. Может, это эйфория первых дней, но пожуём – увидим. Сейчас передо мной танцует огонь среди камней таёжного очага, в венах скачет огонь бальзама, а перед глазами лицо застывшего исполина: длинные волосы, горбинкой нос, плотно сжатые губы. Хозяин спит, а мы веселимся. Вот уже слышны и песни под гитару. И хор, и соло, и столько мотивов – забавных и печальных – с дымом возносятся в бездонное небо. Я поднимаю голову и вижу – так отчётливо, как, может быть, только в детстве в деревне у бабушки – ослепительный звёздный полог, по которому тянется огненной рекой Млечный Путь. В совершенном безмолвии. И наши глаголы человеческие не достигают его. Этот контраст ещё больше оттеняет непроглядная густая тьма вокруг нас и пляшущая тень от костра на кедре. Что-то первобытное просыпается в душе в такие мистические минуты.
3
(12.00)
Лагерь почти собран. Мы готовы к переходу через перевал Художников. После себя оставляем наколотые дрова. Сегодня шестнадцать лет моего священства. Чувствую себя отдохнувшим и готовым к переходу, слегка побаливает правая голень (вчера немного ушиб). Но здесь такой воздух, что не сомневаюсь – всё будет хорошо. По крайней мере, насморк мой прошёл на второй день путешествия.
(20.25)
Вышли в 12.40. Шли строго цепочкой, которую составил Денис: первый Саша-доктор, опытный и выносливый, завершающий – Денис, как руководитель группы. Мы с Сашей-завхозом, новички, – в середине. Чуть передохнули на вершине (Денис не давал расслабляться), бросили последний взгляд на стоянку и начали спуск. К счастью, обошлось без дождя. Наш путь шёл вдоль каменной гряды по турикам – сложенным камешкам-ориентирам. Сначала спускались по огромным, хаотично наваленным «утюгам» мимо гладких, почти вертикальных отвесов – зеркал, будто срезанных гигантским ножом (наверняка Саян постарался). Потом началась сыпуха. Она-то и отняла больше всего сил. Невелик камень, но коварен ужасно. Уйдёт из-под ноги, покатится, увлекая с собой другие камни – жди беды. И всё-таки пройти, не потревожив покоя зловредной старухи, нам не удалось. Где-то на половине пути Сыпуха вдруг проснулась и запустила в нас своими гостинцами. Вадим попытался остановить катившийся камень ногой, но его самого, с тяжёлым рюкзаком, понесло вниз. Повезло, что я успел его схватить за руку и всё обошлось.
Спустившись, мы буквально нырнули в волны черники. Это был и отдых, и перекус. Я ел ягоду прямо лёжа, ну не то чтобы как свинья в апельсинах, но что-то вроде того. Пока отдыхали, встретили пожилую пару. Это их палатку мы видели с той стороны (!) перевала, у самого подножья. Активный отдых пенсионеров! Вот это я понимаю! Кого только не встретишь в горах! Вчера на стоянке видели прогуливающихся (иного слова и не подберёшь) парней и девушек с сумочками (косметички, что ли?) в лёгких курточках, джинсах и в туфлях на шпильках (!). Парни швыряли в кедры булыжники, пытаясь сбить шишки и добыть орехов для своих дам. Зрелище, прямо скажем, дикое. И не знаешь, то ли плакать, то ли смеяться над всей этой нелепицей.
Сейчас варится ужин. Вдруг все мы отрываемся от дел и на какое-то время выпадаем из реальности. Закатное солнце внезапно выхватило две остроконечные вершины Параболы – два высоких пика, соединённых между собой гладким вогнутым «зеркалом». Два могучих каменных брата – Старший и Младший – вспыхнули бронзой. Цветовую гамму словами не передать. Будто два гигантских костра враз запылали под тёмным небом, по которому тянутся серо-розовые тучи. Но вот братья погасли, и тут же вспыхнул за ними пик Звёздный. Ни дать ни взять – жаркое гигантское полено. Но вот гаснет и оно. Скалы обволакивает сумрак и холод. Мы возвращаемся к своим делам. Но возвращаемся уже другими. Это просто надо увидеть. А потом беречь – там, в себе, глубоко-глубоко.
Хорошо слышен водопад Горных духов. Сегодня впервые взял настоящий перевал 1В. Так я отметил шестнадцать лет своего пастырского служения.
4 сентября
(12.30)
Сейчас будем собирать лагерь. Вчера опять сухая звёздная ночь и дикая пляска огня под каменным брюхом огромной глыбы. Под ней хватит вполне места и палатку поставить, и костерок сварганить. Называется эта стоянка «Мечта». И мне казалось временами, что мы не под глыбой, а в ней самой, в тёмном «чреве китове». Мы сидели, кто на камне, кто на бревне, с кружками чая, смотрели на пламя, мечтая о своём, и снова что-то дремучее шевелилось в сердце. Я вышел из укрытия и лёг на плоский камень, напоминавший ложе. И опять – небо! «Небеса Ты простёр как шатёр». Можно молиться и такими словами. А можно молиться и молча. Смотришь на этот звёздный шатёр и где-то нутром понимаешь: вот он ясный и простой образ Шекины – Присутствия Божия в этом мире.
Сегодня встал ровно в 9. Пошёл за водой к ручью. Здесь же, у ручья, молился вслух. И странно – такое ощущение, что слова молитвенного правила обретали форму и растекались по утреннему пейзажу. Они сливались с прозрачным влажным воздухом, с мягким говорком ручья, шелестом ветра и молчанием скал. И снова ощущение Присутствия. Тонкое-тонкое, еле уловимое. И не чего-то, а именно – Кого-то. Здесь, вдали от суеты, дрязг, грохота и скрежета, всё пронизано этим Присутствием. Подумалось невольно о Моисее. О его бегстве из Египта – от шума и страстей цивилизации к молчанию пустыни. В тишине, сотканной из звуков природы, – не важно, журчание ли это ручья или шуршание ветра по песку, – в молчании успокоенного сердца, в смирении натруженного тела открывается Бог человеку. Это вдруг открылось уму, но пока закрыто для моего сердца. Не дорос.