Разговор с Вождем

Злотников Роман Валерьевич

Сержант отрицательно помотал головой и сделал глоток приторно-сладкой сгущенки. Механик прав: если не заставить себя поесть, завтра он обессилит и далеко не уйдет. Не на себе ж Коле его тащить? Да и вообще, не отказываться же от такого лакомства…

– Вставай, командир. – Мехвод осторожно тряс Гаврилова за плечо. – Скоро светать начнет, покарауль часика полтора, ладно? А то у меня уже глаза слипаются, хоть спички вставляй. Сдюжишь?

Танкист очумело захлопал глазами, пытаясь понять, где он находится. В следующую секунду он все вспомнил и торопливо занял сидячее положение. Голова уже практически не беспокоила, да и в целом он себя чувствовал вполне сносно – несколько часов сна сделали свое дело. С силой

проведя рукой по лицу, сержант окончательно проснулся. Бросив взгляд на наручные часы, поморщился:

– Коля, почему раньше не разбудил? Ты ж больше суток на ногах уже!

– Нормально все, Степа, привычный я. Все детство коняшек в ночное водил, а там попробуй засни! Ежели лошадь сбежит, так выпорют, что потом неделю будешь только на животе спать. Держи автомат. Пользоваться умеешь?

– Откуда? – пожал плечами танкист. – Я такие только на картинках видел.

– Тогда гляди, я пока дежурил, разобрался. – Мехвод лязгнул трофейным оружием. – Предохранителя тут нету, вместо этого затворная рукоять просто вот в эту прорезь на ствольной коробке заводится и фиксируется, видишь? Переводчик огня тоже не предусмотрен, так что стреляет он, я так понял, только очередями. А вот тут, сзади, фиксатор приклада, вот так он раскладывается, до щелчка. Кстати, грамотно придумано. Держи.

– А магазин как менять? – заинтересовался сержант, принимая в руки автомат.

– Да вон, видишь, сбоку кнопочка такая ребристая? Нажимаешь и меняешь. – Баранов неожиданно усмехнулся: – Только нам менять нечего, запасного я не нашел.

Степан вытянул магазин, взглянул на тускло блестящие в предутренних сумерках бока патронов:

– Патронов в него много входит?

– Тридцать, я пересчитал из интереса, все равно заняться нечем было. Так что особо не повоюешь. Правда, у нас еще пяток гранат есть, три «лимонки» да пара германских, не знаю, как называются, с деревянной ручкой такие. Ну, все, сержант, я спать. Разбуди через полтора часа, как раз рассветет.

Степан молча кивнул, отодвигаясь в сторону, и механик-водитель улегся на его место, подложив под голову шлемофон. Спустя несколько секунд он уже крепко спал. Гаврилов, поудобнее опершись спиной на шершавый древесный ствол, вытянул ноги и замер, вслушиваясь в звуки начинающего просыпаться леса. Несмотря на июнь, вокруг царила утренняя прохлада, откуда-то заметно тянуло сыростью: видимо неподалеку находился водоем или, что скорее, болото, которых в этих местах полно. В зарослях и между деревьями висели мутные клочья постепенно истаивающего ночного тумана. Стояла та особая тишина, что бывает только перед самым рассветом – казалось, даже ветер старается не шелестеть листвой, боясь нарушить хрупкое безмолвие зарождающегося утра.

Делать было нечего, и поскольку голова уже почти не беспокоила (если не ходить и не делать резких движений, а то вон, пока ходил к соседнему кусту по малой нужде, едва не упал от внезапно накатившего головокружения), танкист вспоминал события вчерашнего безумного дня. Эх, сколько ребят полегло! Друзей! И рядовых танкистов, и командиров! И каких командиров! Да что там «сколько» – практически все! Николай об этом не упоминал, но из десяти экипажей, устроивших танковую засаду у дороги, уцелели, вполне вероятно, только они с мехводом. Нет, конечно, мог спастись еще кто-то, но как их теперь сыщешь? Если и выбрались из подбитых машин, не попав под пули немецких пулеметов, то наверняка укрылись в лесу, пережидая ночь, чтобы утром идти к своим, как и они с Барановым. Хорошо бы встретиться и пробираться группой, но это вряд ли: леса здесь густые, непролазные, болот полно. Так что придется им вдвоем топать. Хорошо хоть оружие теперь имеется – сержант провел ладонью по влажному от росы корпусу трофейного автомата, – а то с одним револьвером идти по вражеским тылам как-то совсем несерьезно.

Баранова

сержант разбудил спустя оговоренные полтора часа, когда уже почти полностью рассвело и стали видны дальние деревья. Несмотря на то что механик-водитель не спал больше суток, проснулся Николай практически сразу. Танкисты быстро перекусили, запив скудный завтрак водой – на сей раз еда уже не вызывала у сержанта отторжения, и он съел несколько пресных немецких галет с тушенкой, – и двинулись на восток. Ориентироваться было несложно: с первыми лучами солнца впереди вновь загрохотала притихшая было на ночь канонада, что одновременно и пугало, и радовало. Пугало – оттого, что немцы продолжали наступление, а радовало – что есть кому это наступление остановить. Впрочем, отчего именно наступление? Возможно, за долгую июньскую ночь уже подошли войска второго эшелона, и сейчас там, впереди, наши громят в пух и прах прорвавшиеся вчера вражеские полчища! По крайней мере, обоим танкистам очень хотелось в это верить…

А спустя примерно час идущий первым мехвод неожиданно остановился и, обернувшись к командиру, приложил к губам палец: мол, тихо. Подойдя ближе, Баранов прошептал:

– Слышишь, Степа? Там, впереди, вроде говорит кто-то? И металлом стучат.

Гаврилов пожал плечами:

– Не, ни хрена не слышу. У меня после вчерашнего вообще со слухом слегка того, туговато.

– Прости, позабыл я, командир, что контузило тебя, – смутился Николай. – Ладно, тогда давай так – ты пока тут посиди, а я схожу, гляну, кто там стучит и зачем. Добро?

– Давай, – согласился сержант. – Только ты того, поосторожней.

– Это само собой! – ухмыльнулся мехвод, сбрасывая с плеча вещмешок. Перевесив автомат на грудь, он перевел оружие в боевое положение и, подмигнув сержанту, скрылся в зарослях. Проводив его взглядом, Степан отступил за ствол ближайшего дерева, расстегнул кобуру и вытащил «Наган». Прокрутил барабан, убедившись, что все каморы заполнены патронами, тускло отблескивавшими оголовками пуль. Привычные, отточенные до автоматизма действия успокаивали взвинченные нервы: что, если впереди гитлеровцы? Потихоньку обойти? Напасть и принять бой? С другой стороны, отчего там обязательно должны быть именно немцы? Может, как раз, наоборот, наши? Может, они уже добрались до своих? Вряд ли, конечно, и часа не шли, так что если это наши, то такие же окруженцы, как они с Барановым… может, кто-то из ребят батальона? Хорошо бы…

Заросли снова зашевелились, и показался запыхавшийся от быстрой ходьбы Баранов. Автомат он держал в руке, видимо чтобы не цепляться стволом и ремнем за ветки. Заметив прячущегося за деревом сержанта, механик-водитель призывно махнул рукой, на всякий случай опять подав знак сохранять тишину.

– Слушай, командир, тут вона какое дело. Впереди, метров через сто, дорога лесная, узкая, но накатанная, машины проходят. А на ней германцы, броневик полугусеничный, навроде того, что мы вчера протаранили, только поменьше. Поломались они, водила в моторе ковыряется, остальные рядом стоят. С ними офицер, шибко злой, на шофера орет, руками машет. Видать, опаздывают куда-то, а тут поломка. Что делать станем, Степа? Обойти их можно, но придется кругаля давать, дорога прямая, в обе стороны далеко видать, станем перебегать – точно заметят.

– Много их?

– Не особенно, я шестерых насчитал вместе с водителем и офицером. Ну, может, еще кто по нужде отошел или внутри сидит, тут уж всяко может быть.

– Если офицер – это командир бронемашины, значит, пехотинцев всего четверо… – задумчиво пробормотал Гаврилов. – Интересно, что они тут делают, как думаешь? Поодиночке немцы не ездят, тем более на второй день войны.

Мехвод лишь пожал плечами в ответ:

– Откуда ж мне знать, командир? Наверное, от своей колонны отстали, вот оттого офицер и ругается, что теперь нагонять придется.