Разговорчики в строю. Лучшее за 2008-2009 годы
Шрифт:
– Плохо, что в школу через дорогу.
– Ничего страшного, ведь даже пешеходный светофор уже поставили.
– Да-да, и верно…
– А столовая тут – так себе.
– Да что вы говорите?
– У меня же старшая в четвёртом…
– Ой, а мы чуть к 1 сентября не опоздали. Горящую путёвку в Турцию взяли, обратный самолёт – на 31. А сын упёрся – хочу 1 в школу. Пришлось менять.
– То-то он у вас такой загорелый.
– Да, морской загар. Но и ваша дочка, Анечка, кажется?…
– Да, Аня.
– Тоже как загорела.
Казалось, полностью занятая перетягиванием прыгалок, Аня при звуках своего имени подбежала к маме.
– Анечка, и ты за границей загорала?
– Нет, на даче у бабушки, а за гр-р-раницу,– недавно
Во внезапно наступившей тишине десятки глаз, возмущённых, испуганных, недоумевающих, презирающих, скрестились на задохнувшейся от неожиданности маме Ани. А ребёнок счёл нужным пояснить:
– Но когда папу выпустят, он нас сразу во Фр-р-ранцию увезёт. Хочет, чтобы мы жили и умер-р-р-р-рли в Пар-р-р-риже.
Все взгляды мгновенно приняли одинаковое выражение. Завистливо-уважительное.
Тащторанга Рыночные условия
После академии Сашу назначили механиком на ту же лодку, с которой он и уходил. Можно было, конечно, за время учёбы подсуетится, придумать болезни жене или детям и уехать служить в Москву, но Александр не любил делать вещей, которые, как он считал, не красят офицера. Зачем флоту нужны механики с академическим образованием, он тоже не задумывался и спокойно принимал дела у своего бывшего дивизионного, которому три года назад их и сдавал. Но вот так же спокойно продолжить службу не получилось: лодка пошла под сокращение, Саша даже какое-то время гордо именовался командиром ПЛ, но после списания всего и вся, что получалось и числилось за субмариной за долгие годы её безупречной службы, надобность в Саше у флота отпала, и его предупредили о предстоящем увольнении в запас по сокращению. Он, было, заикнулся об отсутствии у него жилья на Большой земле, но его тут же поправили, напомнив об имеющейся у него в посёлке благоустроенной трёхкомнатной квартире. Также напомнили, что эту квартиру он имеет полное право приватизировать, продать и купить себе жилье там, где только захочет.
– Привыкайте жить в рыночных условиях, – таков был совет начальства от расквартирования.
Была ещё надежда на получение жилищного сертификата, но начальство опять грубо прервало Сашины мечтания, популярно объяснив, что сертификатов мало, а желающих их получить много, за ними даже адмиралы в очереди стоят.
Саше активно намекали, что вопрос решить можно за энное количество зелёных бумажек с портретами нерусских президентов, но он также активно не понимал, как это – давать взятки. Не понимал он не только это. Квартиры в посёлке действительно продавались, но цена их была меньше, чем стоил квадратный метр не в самом ближнем пригороде Питера. Представить, что он может себе купить из жилья на эти деньги, ему было трудно, как впрочем, он не представлял и стоящих в очереди адмиралов. Но жизнь продолжалась, положенный перед увольнением огромный отпуск Саша и решил посвятить решению всех своих новых проблем.
Поехав в Мурманск за билетами, он, как это часто бывает в жизни, совершенно случайно встретил своего ещё школьного одноклассника. Вряд ли бы он узнал в этом респектабельном господине худосочного Мишку Рейзмана, которого защищал в детстве от школьной шпаны. Но Мишка его окликнул сам, а так как оказалось, что времени у них достаточно для «хорошо посидеть», направились в гостинцу «Арктика», точнее, в одноименный ресторан. За неторопливой плавной беседой под рюмочку, «а помнишь», «а вот Ленка Сидорова», «а где сейчас Николаев», перешли к насущным проблемам бытия. Проникнувшись Сашиной ситуацией, Мишкины глаза загорелись каким-то необычным светом, дальнейшее Саша помнит с трудом, сказывалось выпитое и непривычность происходящего – бумаги, нотариусы, документы, копии все смешалось в быстротечном сумбуре.
– Я
В комендатуре, когда Саша отдал все документы для оформления пропуска на въезд нового владельца своей квартиры, на него посмотрели как-то странно.
– Зайдите, пожалуйста, завтра, – подчёркнуто вежливо сказал комендантский.
Но завтра ждать не пришлось, буквально через пару часов Сашу пригласили совсем другие люди в совсем другой кабинет.
– С какой целью вы продали свою квартиру гражданину США? – спросили Сашу совсем другие люди.
– Учусь жить в новых рыночных условиях.
– Хм, быстро учитесь. А ему-то она зачем?
– Да откуда я знаю, может, военно-технические туры будет устраивать, у меня на базу из окон вид хороший.
Такого глубокого проникновения в рынок от Саши уже вынести не смогли и спросили напрямую:
– Александр Петрович, чего вы хотите?
Через три месяца Саша отмечал новоселье в Гатчине. Мишка наотрез отказался забирать триста долларов, которые честно заплатил за недвижимость.
– Старик, ты не врубаешься, ну что там виллы на Мальдивах или Сейшелах, я когда этим своим новым друзьям в Штатах покажу, что у меня апартаменты в главной базе русских подводных лодок, они от зависти все полопаются.
Авиация
Андрей Смолин За находчивость
Горячая летняя пора. Пора активной страды на ниве боевой подготовки Военно-Воздушных Сил. Три полнокровные лётные смены в неделю. Керосина – залейся. Погода – «миллион на миллион». Дневные полёты сменяются ночными, тактические и огневые полигоны, полёты на сложный пилотаж, на фотострельбу по воздушным целям и другие сложнейшие виды лётной подготовки. Что ещё нужно нормальному строевому лётчику для счастья? Как что? Ещё нужен полноценный отдых! Нормальным мужчинам серьёзной лётной профессии – нормальный мужской отдых.
Живая легенда авиации, военный лётчик высочайшего класса и вечный майор Короленко Павел Викторович (несколько тысяч часов налёта и несколько десятков освоенных самолётов – никто точно не считал) решил устроить маленькую «бордельеру». А чего не устроить? Безнадёжно любимая супруга со «спиногрызами» гостит у родителей на «витаминном» отдыхе. Денежные средства позволяют. Долгая ночь с пятницы на понедельник началась!
«Бордельера» получилась небывалого, можно сказать, оперативно-стратегического размаха, ибо в народные гулянья были втянуты силы и средства соседнего вертолётного полка, а также часть женского персонала лётных и технических столовых авиационного гарнизона.
Дядя Паша на правах радушного хозяина всех встречал, угощал, произносил зажигательные тосты, провожал, укладывал в ровные штабеля гостей, не дотянувших до посадочных огней. Кроме того, он не забывал вовремя отправить лейтенантов за очередными бутылочными «подвесками». Стандартная панельная квартирка представляла собой эпицентр наземного ядерного взрыва (сразу после взрыва). Многослойная табачная облачность резко ограничивала видимость сидящих за столом гордых крылатых людей. «Нормальные» напитки давно закончились, и особо неутомимые офицеры принялись разводить авиационный спирт из пузатой бездонной канистры. Безобразия достигли вершины необузданности в воскресный день, и пик безобразий был обозначен хоровым пением на иностранном языке (на украинском) с дяди Пашиного балкона. Затем личный состав начал выдыхаться. Веселье клонилось к логическому завершению. На дне канистры ещё что-то печально плескалось. Из закусок оставались только жаренные подсолнечные семечки и сухари, размоченные в остатках консервной заливки. По незрелости здоровья лейтенанты уже забылись во вздрагивающих кошмарных снах. Только несколько майоров и капитанов, недосягаемых в своей алкогольной стойкости, продолжали неспешный разговор о лётной работе.