Разговоры с доном Хуаном

Кастанеда Карлос

– Ты должен понимать, что "маис-пинто" - это лишь инструмент, но не о л л и , - сказал он.
– Когда ты сделаешь для себя это разделение, у тебя не будет здесь проблем. Но если ты рассматриваешь такие инструменты, как совершенные, ты - дурак.

– Столь же сильны предметы силы, как о л л и ? спросил я.

Дон Хуан укоризненно рассмеялся, прежде, чем ответить. Казалось, что он очень старается быть терпеливым со мной.

– Кристаллы, "маис-пинто" и перья - просто игрушки по сравнению с о л л и . Это лишь трата времени исследовать их, особенно для тебя. Ты должен стараться заполучить о л л и . Когда ты преуспеешь

в этом, ты поймешь то, что я говорю тебе сейчас. Предметы силы, - это все равно, что игрушки для детей.

– Не пойми меня неверно, дон Хуан, - запротестовал я. Я хочу иметь о л л и , но я также хочу знать все, что смогу. Ты сам говорил, что знание - это сила.

– Нет, - сказал он с чувством.
– Сила покоится на том, какого вида знанием ты владеешь. Какой смысл от знания вещей, которые бесполезны?

В системе поверий дона Хуана процесс достижения о л л и означал, исключительно, эксплуатацию состояний необычной реальности, которые он продуцировал во мне при помощи галлюциногенных растений. Он считал, что фиксируя внимание на этих состояниях и опуская прочие аспекты знания, которому он учил, я подойду к стройному взгляду на те явления, которые я испытывал.

Поэтому я разделил эту книгу на две части. В первой части я даю выборки из моих полевых заметок, относящиеся к состояниям необычайной реальности, которые я испытывал во время моего учения. Поэтому я расположил свои записки так, чтобы они давали непрерывность повествования, но они не всегда оказываются в правильном хронологическом порядке. Я никогда не записывал состояние необычайной реальности ранее, чем через несколько дней после того, как испытывал его; я ждал до тех пор, пока мог писать спокойно и объективно. Однако, мои разговоры с доном Хуаном записывались по мере того, как они велись, сразу после каждого состояния необычайной реальности. Поэтому, мои отчеты об этих разговорах иногда опережают описание самого опыта. Мои полевые записки описывают субъективную версию того, что я ощущал во время опыта. Эта версия излагается здесь точно так, как я излагал ее дону Хуану, который требовал полного и верного восстановления каждой детали и полного пересказа каждого опыта.

Во время записей этих опытов я добавил отдельные детали в попытке охватить состояние необычайной реальности полностью. Мои полевые записки также освещают содержание верований дона Хуана.

Я сжал длинные страницы вопросов и ответов между доном Хуаном и мной для того, чтобы избежать возвратов разговоров в повторение. Но, поскольку я хочу также передать общее настроение наших разговоров, я сокращал лишь те диалоги, которые ничего не добавили к моему пониманию его пути знания. Информация, которую дон Хуан давал мне о своем пути знания, всегда была спорадической, и на каждое высказывание с его стороны приходились часы моих расспросов. Тем не менее, было бесчисленное число случаев, когда он свободно раскрывал свое понимание.

Во второй части этой книги я даю структурный анализ, выведенный исключительно из материала, изложенного в первой части.

Часть первая. Учение

Глава 1

Мои заметки о моем первом занятии с доном Хуаном датированы 23 июля 1961 года. Это была та встреча, с которой началось учение... Я уже несколько раз встречался с ним до этого, но лишь в качестве наблюдателя. При каждом удобном случае я просил учить меня о пейоте. Он каждый раз игнорировал мою просьбу, но никогда не отказывал

наотрез, и я истолковывал его колебания, как возможность того, что он будет склонен поговорить со мной о своем знании.

В этот раз он дал мне понять, что согласится на мою просьбу, если я обладаю ясностью мысли и направленностью по отношению к тому, о чем прошу. Для меня было невозможно выполнить это условие, так как моя просьба об обучении была лишь средством установить с ним тесную связь. Я считал, что его знакомство с этим предметом может его расположить к тому, что он будет более открыт и более склонен к разговорам и, тем самым, откроет для меня дверь к своему знанию о свойствах /качествах/ растений. Он, однако, истолковал мою просьбу буквально и интересовался лишь моей устремленностью в желании учиться знанию о пейоте. Пятница, 23 июня 1961 года.

– Ты будешь учить меня о пейоте, дон Хуан?

– Почему ты хочешь знать об этом?

– Я действительно хочу знать об этом. Разве просто хотеть знать - недостаточная причина?

– Нет, ты должен порыться в своем сердце и обнаружить, почему такой молодой человек, как ты, хочет поставить себе такую задачу учения.

– Почему ты учился этому сам, дон Хуан?

– Почему ты спрашиваешь об этом?

– Может, у нас обоих одна причина?

– Сомневаюсь в этом. Я индеец. У нас разные пути.

– Единственная причина - это то, что я х о ч у узнать об этом, просто, чтобы знать. Но уверяю тебя, дон Хуан, что у меня нет плохих намерений.

– Я верю тебе. Я курил о тебе.

– Что ты сказал?

– Это сейчас неважно. Я знаю твои намерения.

– Ты хочешь сказать, что видел сквозь меня?

– Ты можешь называть это так.

– Ну, а будешь ли ты учить меня?

– Нет.

– Это потому, что я не индеец?

– Нет, потому, что ты не знаешь своего сердца. Что важно, так это то, чтобы ты точно знал, почему хочешь связаться с этим. Учение о "мескалито" - крайне серьезный воскресенье, 25 июня 1961 года.

В пятницу я весь день находился с доном Хуаном, собираясь уехать в семь часов вечера. Мы сидели на веранде перед его домом и я решился еще раз задать вопрос об его учении. Это уже был надоевший вопрос, и я ожидал получить отказ... Я спросил его, есть ли такой способ, при котором он мог бы принять просто мое желание, как если бы я был индеец. Он долго не отвечал. Я был вынужден ждать, так как он, казалось, пытался что-то решить. Наконец, он сказал, что способ есть и начал объяснения.

Он указал на то, что я устаю, когда сижу на полу и что мне следует найти "пятно" на полу, где я мог бы сидеть без усталости. Я сидел с поджатыми к подбородку коленями, обхватив ноги руками. Когда он сказал, что я устал, я понял, что спину мою ломит и что я совсем вымотан.

Я ожидал, что он объяснит мне, что это за "пятно", но он не делал этого. Я решил, что он думает, что мне нужно сменить положение тела, поэтому поднялся и пересел ближе к нему. Он запротестовал и подчеркнул, что "место" означает место, где человек может чувствоввать себя естественно счастливым и сильным. Он похлопал по месту, где я сидел, и сказал, что это его собственное место и добавил, что он поставил передо мной задачу, которую я должен решить самостоятельно и немедленно.

То, что он имел в виду, было для меня загадкой. Я не имел представления ни с чего начать, ни даже что я должен делать.