Разговоры с живым мертвецом
Шрифт:
Как-то сам собой вспомнился эпизод «Интернов» с то ли готом, то ли недосатанистом на приёме; Максим усмехнулся забавному совпадению.
«Больше, чем врачи, странностей и чудачеств наблюдают только таксисты, – Максим сложил руки на коленях. – И патологоанатомы, если не считать их за врачей».
Тишина в комнате не была абсолютной. Отвлёкшись от безмятежного соседа, будущий врач удивился обилию звуков в комнате, в которой ничего не происходит. Из коридора доносился стук каблуков. В соседней палате – звукоизоляция не есть сильная черта
– Так и вся жизнь пролетит, – прошептал Максим. Ему вдруг стало жарко, а комната, рассчитанная на стационарное пребывание шести человек, показалось тесной и для одного.
Максим упёр локти в колени и уткнулся лбом в ладони.
– Жизнь полна разочарований.
Интерн встрепенулся и огляделся. Дверь по-прежнему закрыта, значит…
«Очнулся».
Из-под чёлки на Максима смотрела пара мутноватых карих глаз. Поймав взгляд будущего врача, пациент вяло передвинул подушку, чтобы было удобнее лежать.
– Не двигайтесь! – интерн вскочил с табурета. Не то чтобы он точно знал, чего ещё не обследованному больному можно делать, а чего нельзя, но рисковать не хотелось.
Больной (раз он здесь, значит, больной, верно?) простонал.
– Как ваше самочувствие? – пробормотал студент, жалея, что под рукой нет конспектов.
Больной скорбно засмеялся. Словно он задыхался, и смех вышел непроизвольно, сам собой.
– Тяжёлая же работа тебе досталась. Династия?
– Нет, сам захотел.
Пациент насмешливо улыбнулся, но внезапно охнул и потянулся к затылку.
– Говорю же вам, не двигайтесь! – Максим подскочил к койке и вернул руку пациента в исходное положение.
– «Сам захотел» значит «не заставили, но внушили», – неторопливо продолжал собеседник
(пора бы уже и спросить об имени, паспорта-то нет),
смотря не столько на студента, сколько в стену за ним. – Я прав, не так ли?
Максим задумался, но не ответил.
– Ладно, будем считать, что это осознанный выбор, – примирительно поднял ладони незнакомец. – Призвание, любовь к ближнему, все дела.
– Вас нашли в парке без сознания, – начал интерн. – В карманах ничего не обнаружили, – кивнул он на джинсы, – мы даже не знаем, кто вы. Как вас зовут?
– Симеон.
(«Армянское, вроде, имя, но что-то не похож он на армянина».)
– Симеон, на вас напали? Били по голове?
Симеон отвёл взгляд. Судя по выражению лица, он обдумывал, что ответить.
– Не только по голове…
– Вы пили?
– Нет. Не пью, смысла нет.
– А раньше пили? – Максиму вдруг пришло в голову, что Симеон не жертва нападения, а просто напился с друзьями и попал в какое-то пьяное приключение, о чём не горит желанием рассказывать.
– Нет, не пил.
– Даже по праздникам? – не унимался интерн. – Я врач, мне можете рассказать.
– Мы, русские, можем и без повода, – пациент разразился каркающим смехом. – Шучу-шучу.…
Максим вздохнул. Разговор только-только начался, а он уже устал.
– Ну а так, чем занимаетесь?
– Даже не знаю, – пациент пожал плечами, – работаю. Или думаю, что работаю. Сейчас много за что платят деньги, да пользы от всей этой «работы» как будто и нет.
– Понимаю. В офисе сидите?
– Ах да, эта тесная, как гроб, коробка, в которой торчишь до пенсии либо до нервного срыва, после чего тебя вежливо попросят уйти…
Максим закатил глаза, едва сдержавшись, чтобы не зевнуть.
– Ты тратишь лучшие годы жизни на непонятно что, а затем наступают эти пресловутые «сроки дожития», и даже близкие отворачиваются от тебя, денег-то в дом уже особо не приносишь. Разве что за наследство какое-нибудь могут пободаться.
– Скучная у вас жизнь, раз вы так быстро в ней разочаровались, – студент прервал этот поток сознания. – Может, я чего-то не понимаю, но мы с вами вроде как ровесники. И я не считаю свою работу бессмысленной и бесполезной. Помощь людям всегда была в цене.
– Посмертные почести и статья в газете – такая себе награда за жизнь, потраченную на других.
– Лучше такая жизнь, чем потраченная в никуда, – студент повысил голос, не сдержавшись.
Симеон расплылся в улыбке и затрясся в беззвучном смехе. Отсмеявшись, он вновь обратился к интерну.
– В чём-то ты, наверное, прав. Извини, – в его голосе звучала нотка издёвки. – Каждый выбирает свой путь, исходя из жизненного опыта. Видимо, наш опыт не совпадает.
– Выбор зависит не от опыта, а от принципов и характера, – парировал Максим с самодовольной ухмылкой. – Если ты разочаровался в людях из-за горстки дегенератов, то это больше говорит не о них, а о тебе самом.
Симеон комично выпятил нижнюю губу и одобрительно потряс головой.
– Сильно! Правда, хороший панч! – и снова мерзко засмеялся. – Ну, раз уж ты тоже перешёл на «ты», пока врач не вернулся – ты ведь ещё учишься, да? – можешь рассказать что-нибудь интересное?
– На самом деле, ничего особенного, – смущённо начал студент после паузы. – Латынь на первом курсе учил, – демона в шутку призывали, как видишь, безуспешно…
– Безуспешно? – протянул Симеон, разглядывая ногти на своих пальцах, но, встретившись с интерном взглядом, улыбнулся и махнул рукой. – Шучу-шучу! Продолжай.
– М-да…Пару раз, значит, подрался с хулиганами… не знаю даже. На самом деле, скучная у меня жизнь. Может, даже скучнее, чем у тебя, – Максим подмигнул пациенту.
– Трупы уже доводилось видеть?
– Да. В «анатомичке».
– В психушку на экскурсию водили?
– Да-а…
Симеон широко улыбнулся, демонстрируя нескладно расположенные желтоватые зубы.
«Твою же за ногу! Не мог ли он видеть меня в «Столичной»?». Максим лихорадочно перебирал лица, отпечатавшиеся в памяти за время практики в психиатрической клинике.