Разлом миров. Санкт-Петербург
Шрифт:
– Оба заткнитесь! – мое рычание заставило замолчать всех и даже меня саму. Такой злости в голосе я не ожидала услышать. – Я ничего не понимаю, но пока вы здесь – никаких драк! Стоп! К тому же…
Моя бравая, полная возмущения речь прервалась громким урчанием пустых желудков, всхлипами и непонятной фразой “эйа”.
Будем считать, что эти двое извинились.
Ребенок сел за стол, на самый край сиденья. Эльф тяжело вздохнул, запрокинул голову назад и закрыл глаза, не в силах терпеть боль.
Следующий час я занималась
От молока отказался. Скривил нос так, словно я ему яд подсунула. Кефир лизнул, и вроде как воспринял нормально. Яичницу всосал в себя столь стремительно, что пришлось делать еще… Потом еще… Потом еще… и еще.
Объяснить эльфу, что его глаза надо промыть оказалось сложнее всего.
Я замерла над ним со стаканом воды, смоченным диском для снятия макияжа и заветной баночкой с лекарством.
Тот был против.
– Надо промыть глаза… - рычала я, нависнув над ним сверху.
Эльф не сдавался, хоть и мог с легкостью меня откинуть в сторону.
– Я сказала – надо! Значит – надо!
Мужчина аккуратно взял меня за талию, хотел было отодвинуть, но что-то пошло не так и вместо этого я просто повалилась на него сверху, расплескала воду, выронила лекарство, и головой о шкаф ударилась.
– Больно… - рычала я сквозь слезы, - А НУ РУКИ УБРАЛ!
Вот почему нужно на всех всегда орать? Почему никогда нельзя просто договориться?
Смочив гнойные корки на его ресницах, я подождала немного и аккуратно сняла большую их часть ватным диском, позволив тем самым шире открыть глаза. Затем, наплевав на все нормы приличия, просто села на эльфа сверху, как раньше с Васей поступала (попробуй, объясни младенцу, что эти капли для ее же блага), и под громкий скрип зубов закапала вначале один глаз, потом второй.
Столь певучей бранной речи в своей жизни я еще никогда не слышала. Смотрели на меня как на врага народа, материли явно по полной программе, потому что даже у мальчика уши покраснели от возмущения. Тот сделал замечание, но эльф не успокоился, лишь тяжко вздохнул и вновь лег на пол, нашептывая себе под нос проклятья.
– Я смотрю, вам прям весело, - в проходе застыла Оксана, а за ее спиной Вася. Обе сонные, особенно подруга. Волосы растрепаны, похожи на птичье гнездо, в руках у одной швабра, у другой шоколадка… Какой интересный набор… Прям кнут и пряник. – Помощь нужна?
– Уже нет. Они просто оказались врагами, напали друг на друга, но смирились с участью. Ты можешь спать дальше, все хорошо.
– Уснешь тут… - зевая, пролепетала подруга и побрела обратно в комнату, пытаясь утянуть за собой Васю. Куда там. Дочь уже проснулась, обратно в постель не ее вариант.
Овсянка гостям не зашла, кстати. Когда эмоции
– Да что б тебя… Вам тут не ресторан, - шептала я, смотря на то, как эльф выплюнул кашу, сморщив нос и высунув язык. Вода наша им обоим тоже не зашла. После первого же глотка оба чуть не померли. – И чем мне вас кормить? У нас тут не растет амброзия!
В итоге эльф открыл холодильник, стал аккуратно принюхиваться к продуктам. Долго что-то смотрел, пытался выбрать, но в итоге искренне разрыдался, осознав, что ничего, что он знает и понимает, у меня просто нет.
Нас спасли яблоки, бананы и в принципе фрукты. В холодильнике лежало ведро с садовой клубникой и черникой, а еще малиновое варенье, которое было съедено в мгновение ока вместе с хлебом, который мы недавно пекли с Васей. Да, я люблю печь хлеб и месить тесто сама… Кто же знал, что этот навык спасет кому-то жизнь…
– Моуэртэ, мо, - разговаривал в основном эльф, и, судя по всему, последняя фраза означала что-то вроде “спасибо”, но я не уверена.
В конечном итоге нам удалось раздобыть для них одежду. Нас спасла Маша, которая сменила Оксану после смены и принесла несколько комплектов футболок и джинсы бывшего мужа, а еще кепку и новую одежду для мальчика.
– Предлагаю сходить на рынок, пусть сами выберут, что будут есть.
– Представляю себе эту картину маслом… - шептала я, судорожно заваривая себе чай. – Но вначале им нужно поправиться. Вот, у нашего ушастого глаза до сих пор болят… А ребенок все никак успокоиться не может, глаза вечно чернеют, как будто в них краску заливают.
То, что происходило между этими двумя, я не понимала, но судя по их поведению, оба пришли к верному решению – к перемирию. А еще я наконец узнала как их зовут – ребенок называл эльфа Мьером, а сам эльф ребенка Леоном.
Леон и Мьер… Красивые имена…
Несколько раз за день я обрабатывала глаза эльфа, тот смирился с участью, к тому же сам прекрасно видел, что после моих манипуляций ему становилось лучше. Да, это неприятно, но кто сказал, что пилюля должна быть обязательно сладкой?
***
Дом Алисы. Вторая ночь после первого разлома
Головная боль не давала эльфу покоя. Тело ломило, будто изнутри выворачивало, но он держался точно так же, как и ребенок.
Ребенок, которого по приказу Верховного правителя он должен был убить.
– Вот это я попал… - не в силах больше терпеть, эльф выдохнул и встал с пола. Глаза почти перестали беспокоить, дышать все еще было сложно. Воздух в этом мире казался отвратительным, наполненным ядом и какими-то примесями. Каждый вдох давался с трудом, привыкнуть оказалось не так просто. Вода на вкус напоминала неудавшееся зелье, а еда будто уже кем-то когда-то была переварена. – Как они вообще все это едят?