Разлом в пространстве

В один из самых важных дней своей жизни я проснулась еще до рассвета. Наспех застелила кровать, раздвинула шторы, выглянула в окно и полюбовалась красными лучами, поднимающимся над пустошью. Я улыбнулась и немного покружила по комнате. Хороший обещал быть день.

–Ну Маня!– простонала Нора и демонстративно перевернулась на другой бок, лицом к стене.

–А нечего столько спать,– добродушно усмехнулась я. В любой другой день я бы может и понежилась в мягкой кроватке, часов так еще пять-шесть, хотя Нора все равно дала бы мне фору. И была бы недовольна, что я так рано вскакиваю. Ну не могу я спать до обеда, не умею. А особенно

в такой-то день, ведь именно сегодня мы, наконец, уезжаем в Арени.

Я распахнула уже пустой шкаф, вещи я собрала еще неделю назад, это вон Нора только вчера впервые открыла свои чемоданы. Схватила единственное болтавшееся на вешалке платье. Оно было очень простое: бордовое с длинной юбкой. Спешно натянула его на сорочку и поправила рукава. В зеркало смотреть не хотелось, итак знала, что там увижу, поэтому быстро зачесала назад свои светло-серые волосы и закрепила заколкой. Карета за нами все равно часов так через шесть, а то и семь приедет, к тому времени и растрепаться успеют: сидеть и ждать-то я не намерена.

Я бросила еще один взгляд на улицу и громко вздохнула: лучи все так же алели на горизонте, но не освещали даже половины пустоши. Вереск качался в утренней тишине.

–Ну Мааань,– протянула Нора. Я хихикнула. Нора издала еще один стон, вытащила подушку из под своей головы и угромоздила ее себе на голову.

И как она только может спать? Ведь мы уговаривали дядю Рудольфа, отца Норы, отправить нас в академию последние два года, да все в пустую. Мол опасно это двум нэйти путешествовать одним, а у него хозяйство, он свою ферму оставить не может. Да и мол чему нас там научить-то могут? Вон старуха Хильда и так научит нас всему, что должна знать ведьма, к тому же всего за пару репец да короб моровы.

А тут, бац, и согласился. Мы же потом вокруг дяди Рудольфа неделю выплясывали, и чего вам дядюшка угодно, и, может, вам любимый наш чем помочь. А то ведь еще мог и передумать. Я – так целый месяц все боялась, что он нас в последний момент не пустит. Да и даже утром, когда карета из города уже была заказана, вещи сложены и чемоданы закрыты, а их у нас получилось три, плюс два кулька свежих овощей, нет, ну а вдруг проголодаемся за два дня пути до Арени?

В общем, я перестала боятся, что дядя Рудольф запретит, только когда мы отъехали от дома. И то на расстояние, на которое он бы не стал догонять нас на своем старом Йосе, он же Йосиф, много лет назад – прыткий коричневый жеребец, выигранный дядей Рудольфом на ярмарке. Характер у него премерзкий, это я про Йосю, дядя Рудольф у нас мягкий и добрый, хотя и упрямый. А может я это предвзято к коняге, он только меня-то и не слушается, на дух просто не переносит. Впрочем как и кобыла Эгона, и жеребенок Холцкнехта.

Я все-таки решила оставить Нору в покое и дать ей поспать, по крайней мере до рассвета. Мне, возможно, и скучно станет одной по дому слоняться, но невыспавшаяся Нора – это злая Нора, а такую компанию видели мы по ту сторону.

Я острожно выскользнула из комнаты и прикрыла за собой дверь. Стараясь не шлепать босыми ногами по половицам, медленно спустилась вниз по лестнице, дядя Рудольф тоже еще спал и нечего было его будить. Чем дольше бы проспал дядя Рудольф, тем меньше у него бы осталось времени тревожится о нашем отъезде, тем меньше была бы вероятность того, что он передумает. Поэтому в тот день я была готова пойти на все, лишь бы он проспал до завтрака. А лучше и его тоже, хотя покормить дядю Рудольфа стоило.

И вот как он только тут без нас? Кто как не я будет ему пфанки жарить? А он ведь их так любит. Я остановилась на последней ступени и вздохнула. Ну уж нет. Отступать было поздно, слишком долго мы просились в академию. Мы и так на два года, можно сказать, опоздали: учиться принимали с восемнадцати

лет, а нам с Норой – уже по двадцать. Собственно это-то и был последний аргумент против дяди Рудольфа, мы с Норой стали совершеннолетними и запрещать нам он как бы больше не имел права. Хотя бы по закону королевства. А на каникулы мы все равно приедем, так что не соскучится он без нас.

Я легонько толкнула дверь в комнату дяди Рудольфа и заглянула внутрь. Сопит он, как же еще. Укутался по уши. Я прошмыгнула внутрь и на цыпочках прошла к окну, задернула шторы поплотнее, дядя Рудольф обычно оставлял щелочку, чтобы вставать с первыми лучами и идти проверять свои посадки. Я хмыкнула и оглянулась на спящую фигуру, что мерно поднималась и опускалась. Один день не проверит, ничего не случится. Не придут же эти, с той стороны.

Так же тихо я выскочила из комнаты, окинула взглядом чемоданы и, не удержавшись, еще раз поправила бирочки с нашими именами. Я так вокруг своего чемодана уже третий день кружилась. Все равно, то он криво лежит, то топорщится что.

Натянув туфли, я выбежала на улицу, оббежала дом и остановилась под окнами дяди Рудольфа. Ну уж чтобы наверняка. Огляделась: невысокая скамеечка обнаружилась поблизости. Я подтащила скамеечку к окну и закрыла ставни. Уже чувствую, как лицо растягивается в самодовольной ухмылке. Теперь уж точно не проснется.

Слезла со скамейки и плюхнулась сверху, что делать дальше было не понятно. Посмотрела на горизонт – рассвет. Ну, это уже лучше. Осталось еще часа три до завтрака, из них ближайшие часа два меня никто не хватится, потом еще часа три до приезда кареты. А на одном месте мне спокойно не сиделось, хотелось бежать… да хоть в Арени. А ведь зачем тогда в Арени, если я готова была отправится в академию пешком? Мне же можно тогда напрямик, через лес. Вот была бы у меня карта… Эх.

Я вздохнула и опустила голову на руки. Не то что Нора, Нора вон дрыхнет себе спокойно в мягкой постельке. Но каждому свое: у Норы длинная русая коса, мягкие черты лица и куча поклонников, у меня – две общипанных косички да деревянная сабля, вырезанная дядей Рудольфом. Хотя я бы не сказала, что Нора у нас кисейная найнэн, в Пустоши такие не выживают, а в нашей деревне бы и тем более. Мы уже с детства таскали ведра с водой, эх, вот бы нам хоть одного водного в деревню, такое было бы хозяйство! Да только нету в округе магов ближе чем день пути верхом, на Пустоши только ведьмы и ведьмаки живут. Зелья и проклятья это конечно хорошо, старуха Хильда нас паре научила, вот только на этих зельях урожая не вырастишь. О проклятиях я вообще молчу. В добавок деревня у нас настолько далеко в глуши, что у нас и их-то знает только старуха Хильда. Да и то всего пару. Живем как варвары, чес слово.

Я решила пробежаться до Герхарда, может, даже круг по полю дяди Рудольфа сделаю. Только лучше с этим поосторожней, а то он мне уши оторвет, если что с его почти вызревшей витной случится.

По общеизвестной версии в академию мы с Норой рвемся, чтобы научится простеньким заклинаниям стихий полезных в хозяйстве. Может даже не доучится и вернуться домой раньше чем через четыре положенных года. Я не удержалась и хмыкнула, уж не знаю, кто нам поверил, проще назвать тех, кто не поверил. То есть все. Да и так ли это важно? Не поверить то, не поверили, а спорить никто сильно не стал, только вон одного дядю Рудольфа два года убеждать пришлось. Но он скорее боится, что с сами что-нибудь случится, Арени большой город как-никак, а там нам придется остановиться на пару дней. Из Пустоши на карете в Арени, там подаем заявления и ждем ответа из академии, у них как раз новый учебный год скоро начинается, а там, если повезет конечно и нас возьмут, за студентами пришлют кареты академии. Говорят, до Красного Ущелья от Арени пол дня верхом.