Разломщик

Лекс Эл

В спальне я положил скавенджера на свой стол и аккуратно развернул салфетку. Крылатый крыс тут же поднял голову, пошевелил усами, нюхая непривычные запахи, и попытался встать.

— Тихо, малыш, лежи. — я погладил его. — Сейчас я тебе принесу воды и чего-нибудь перекусить.

В качестве перекуса сошло галетное печенье из корзинки, что всегда стояли посреди гостиной. Скавенджер был слишком слаб, чтобы сидеть и самостоятельно кушать, поэтому я отрезал маленькие кусочки трофейным ножом кошкоглазой и давал ему на пальце.

Скавенджер был размером с мою ладонь, если не считать хвост, но он умял целую печеньку практически с себя

размером. Сначала я боялся, что его раздует, как шарик от такого количества еды. Но в Виварии, который я открыл параллельно с кормлением, было написано, что скавенджеры не подвержены перееданию, и плохо им от него тоже не бывает. Сколько бы он ни съел — это ровно столько, сколько ему нужно.

Там было еще много интересной информации о крылатых крысах — видимо, та тысяча, которая осчастливила человечество своим присутствием, была неплохо изучена. Например, там было сказано, что скавенджеру не нужна никакая клетка, он любит постоянно быть с хозяином, но так, чтобы минимально показываться другим. Еще там говорилось, что скавенджер способен передавать хозяину образы, которые видит, а сам при этом оставаться невидимым, что вкупе с его способностью телепортироваться делало его идеальным шпионом.

А еще там говорилось, что скавенджеру обязательно нужно имя. Скавенджеры любят, когда им дают имена, и охотно на них откликаются, появляясь рядом с хозяином из любой точки мира, стоит только его имя произнести.

Когда крыс доел печеньку, я закрыл Виварий и задумчиво посмотрел на него. А он смотрел на меня, блестя своими черными глазами-бусинками и слегка подрагивая крылышками, уложенными вдоль спины.

— Ну что, дружочек… — не особенно надеясь на то, что он меня понимает, сказал я. — Говорят, тебе имя нужно… Ну и как мы тебя назовем?

Глава 4

Мою домашнюю крысу звали просто и даже в какой-то степени скучно — Чуча. Я прочитал в интернете, что это одно из самых распространенных крысьих имен, и решил не изобретать велосипед, а прямо его и взять.

Но сейчас, конечно, ситуация была совершенно иной. Я же придумывал имя не просто питомцу, а самому настоящему фамильяру… Если, конечно, верить доктору Миле.

— Слушай. — обратился я к крысу, который смотрел на меня и вроде бы действительно слушал. — Ты вроде как должен понимать, чего я хочу, поэтому давай сделаем так — я буду предлагать разные имена, а ты мне каким-нибудь образом дашь знать, если какое-то тебе понравится. Лады?

Скавенджер ничего, конечно, не ответил, но почему-то у меня сложилось ощущение, что он принял эти правила.

— Хм… — я задумался. Почему-то, как только дело дошло до собственно имен, все они тут же исчезли из моей головы. Вроде только что крутился в мозгах целый десяток — хватай и называй одно за другим… А нет же — как ветром сдуло.

Ну не скотство ли?

— Так, смена планов. — решил я. — Давай сначала представлюсь я. Я Оникс.

Скавенджер приподнял мордаху и тихонько пискнул, а потом провел лапками по мордашке от ушей к носу.

— Ага. Какой-то контакт есть… — пробормотал я. — Ты типа поздоровался или что?

Скавенджер снова пискнул, но на сей раз с другой интонацией, и у меня сложилось ощущение, что это было отрицание.

— Так, не поздоровался. А что, тебе понравилось мое имя, может?

Скавенджер снова пискнул, и на сей раз явно утвердительно, но с каким-то еще оттенком… Неуверенности, что ли?

— Так. Может, тебе надо перевернуть

его? Как там… Скино? Херня какая-то.

Скавенджер пискнул. Он был полностью со мной согласен.

— А что тогда тебе не так? Может, букв много? Тогда как? Вряд ли Оник, может… Никс?

Скавенджер пропищал целых три раза подряд, и в этом явно слышалось ликование — наконец-то глупый человек догадался, что от него хотят!

— Значит, Никс… — я на мгновение задумался. — А классно же звучит! Оникс и Никс, круто, скажи!

Крыс утвердительно пискнул. Он тоже считал, что это круто.

— Ну, одним вопросом меньше. — вздохнул я и посмотрел на часы на телефоне.

За всей этой бегонтей, закрытием разломи и прочими мелкими радостями жизни я даже не заметил, как день подбирался к закату. Уже было пять часов вечера, и возвращаться в Смекалинск смысла уже не было — наверняка же Вилатов закрывал свой магазинчик в шесть вечера, как все белые люди… А то и того раньше.

— Слушай. — я снова обратился к Никсу, который неторопливо намывал мордаху. — А ты как вообще себя чувствуешь? Ты можешь становиться невидимым уже? Мне бы сейчас отойти, вот думаю, тебя тут оставить или ты со мной пойдешь?

Никс пискнул, и в этом звуке явно чувствовался укор — мол, ты чего такое вообще несешь, человек, как тебя одного оставить-то?

— Ладно. — улыбнулся я, поднялся, протянул крысу ладонь, подождал, пока он неловко на нее завалится, и посадил его на плечо. — Надо будет тебе придумать какой-то карман, что ли.

Никс отрицательно пискнул, и просто растворился в воздухе. Не стал невидимым, а прямо пропал — я даже перестал ощущать его вес на плече. Но при этом я откуда-то знал, что он рядом, и появится по первому зову или даже желанию.

Для проверки я похлопал по плечу, ничего там не нащупал, но зато услышал тоненький, едва уловимый, прерывистый писк где-то в ухе.

Этот поганец еще и смеется надо мной, поглядите на него!

Хотя как вы на него поглядите, он же невидимый…

Решив потратить остаток дня с пользой, я сначала устроил себе внеплановую тренировку, как следует нагрузив мышцы. Потом я забрал из спальни доску, и покатался по восьмерке аэробольного стадиона, чтобы еще больше привыкнуть к ее маневренности и скорости. Уже скоро должна состояться очередная игра, с элементомантами, и нельзя ударить в грязь лицом. У них-то там экипировка высшего уровня, возможно, даже лучше, чем моя. Пока что сложно сказать наверняка, ведь я не видел их в деле.

Когда я убедился, что я хорошо чувствую доску и во время игры не произойдет такого, что я переоценю или наоборот недооценю ее возможности, я закончил тренировку. И только тогда посмотрел на зрителей, которые образовались на стадионе минут двадцать тому назад. Я заметил их сразу же, как только они появились, но не обращал особого внимания, поскольку меня больше интересовала тренировка, чем те, кто за ней наблюдает. Может, им больше заняться нечем?

Теперь же я уделил им внимание и выяснил, что это была стайка из пяти девчонок. Четверых я не знал, зато пятая была мне шапочно знакома. Та самая кудрявая рыжая из лазарета, которая потом еще в паре с Беловой стояла на армамагии. Теперь уже не осталось никаких сомнений — она меня преследует. Ну, может, не преследует, но интересуется — это факт. Надо хоть выяснить, как ее зовут, что ли? А то невежливо получается, она скоро начнет по ночам в окно моей спальни залезать, а я даже имени ее не знаю.