Разлученные души

Гудкайнд Терри

Кэлен резко остановилась, позволив остальной части мужчин продолжить путь. Заметив это, солдаты вернулись защищать ее.

Мать-Исповедница лихорадочно замахала и выкрикнула:

— Продолжайте путь! Бегите, бегите!

Воины нехотя последовали приказу, а Кэлен взглянула вверх по ущелью и увидела, что люди бежали на пределе сил. Преследующие их Шан-так начали подъем так быстро, как только могли.

Погруженная в себя Саманта неподвижно стояла в пустом пространстве.

Голова ее склонилась, костлявые

локти торчали в стороны, первые два пальца каждой руки юная колдунья прижимала к вискам. Копна черных волос тоже была неподвижна.

Мать-Исповедница бросила взгляд вниз на ущелье. Оставалось мало драгоценного времени, скоро полулюди окажутся там, где в полном одиночестве стояли Кэлен с Самантой.

— Саманта, что ты вытворяешь?

Когда та не ответила, Кэлен приблизилась, громко выкрикнув имя девушки:

— Саманта!

Не поднимая глаз, юная колдунья прошептала одно слово:

— Бегите.

Кэлен подошла еще ближе.

— Где Ричард? Ты должна быть с ним. Я же сказала заботиться о нем.

— Бегите, — повторила девушка мягким голосом.

— Что?

Когда та не ответила, Кэлен убрала окровавленными пальцами левой руки свои пропитанные кровью волосы, быстро оглядев ущелье. Среди поднимающихся мужчин она не заметила лошади и поняла, что везущее Ричарда животное кто-то вел впереди. Скорее всего, Ирэна, иначе Кэлен увидела бы колдунью. Ричард по-прежнему в безопасности.

Мать-Исповедница склонилась к Саманте и увидела, что глаза той закрыты. Девушка замерла. Опущенные веки, безмятежное выражение лица, прижатые к вискам пальцы, не шевелилась ни одна мышца.

Приближающиеся Шан-так начали завывать, желая крови.

— Саманта…

— Бегите.

Глава 27

Кэлен выпрямилась.

Она с удивлением смотрела на мистически неподвижную Саманту, чувствуя, как по рукам бегут мурашки. Мать-Исповедница не представляла, что случилось с девушкой, но времени решать эту головоломку не было.

Кэлен отчаянно пыталась думать. Оставаться здесь, разумеется, нельзя, но и бежать, казалось, уже слишком поздно.

Она оглянулась, в темноте безрезультатно пытаясь определить, близко ли находятся Шан-так, но в этот момент сквозь прореху в густом облаке почти прямо над головой впервые за ночь проглянула луна. Узкое ущелье залил бледный, жуткий свет. Кэлен увидела влажные, склизкие, почти вертикальные каменные стены, вздымающиеся из узкого скалистого ущелья, по которому струился ручей.

У подножия неприступных каменных стен текла вверх белая река Шан-так. Хищники почти настигли добычу.

Сотни мужчин и женщин, протягивая когтистые руки, рвались вперед, пытались опередить друг друга и заполучить душу. Открытые рты обнажали зубы. Монстры выли, словно волки на добычу.

Кэлен даже не догадывалась,

что случилось с Самантой. Возможно, девушку переполняет страх. Мать-Исповедница уже сталкивалась с подобным в бою. Человек мог так испугаться, что мозг отказывался думать, и он просто сдавался, оставаясь на месте и ожидая своей смерти. Иногда гибель более милосердна, чем предлагаемая жизнью судьба.

Сначала Кэлен хотела обхватить тонкую талию Саманты и побежать вместе с девушкой по ущелью, таща ту на себе, но, подумав об этом, поняла, что тогда не сможет оторваться от Шан-так, даже будь юная колдунья маленькой и тощей.

Мать-Исповедница понимала, что это погубит их. Перед ней встал выбор: бороться или бежать.

И она покрепче сжала меч, ведь оставить Саманту и побежать — значит, отдать ее дикарям на съедение.

Магия древнего оружия отчаянно призывала ринуться в бой, Кэлен знала, что сражение с Шан-так в одиночку — даже с Мечом Истины — принесет ей смерть.

Времени не оставалось. Сейчас или никогда. Бежать или сражаться.

Единственное, что имело смысл — бежать.

Если бежать, то прямо сейчас. Они должны бежать или приготовиться умереть.

— Саманта, нет времени.

— Бегите.

На сей раз голос девушки звучал столь холодно, что Кэлен пробил озноб.

Выпрямившись, она бросила взгляд на неподвижную юную колдунью, на прижатые к вискам пальцы, склонившуюся голову, закрытые глаза.

Оглянувшись, Кэлен увидела черные глазницы, когтистые руки и раскрытые рты. Шан-так со всех ног поднимались по узкому проходу.

Выбора не было. Если Кэлен останется, они обе умрут, и она уже никому не поможет, если сама погибнет, пытаясь спасти одного человека.

Смотря на ситуацию с этой точки зрения, выбор казался очевидным.

Убиваемая горем от принятого решения, Кэлен помчалась вверх по ущелью, словно от этого зависит ее жизнь — хотя так оно и есть.

До людей оставалось рукой подать, но, оглянувшись, она увидела, что Шан-так ближе. Саманта застыла прямо посреди ущелья на валуне, который огибался ручьем.

Когда Кэлен полезла на холм, несясь так быстро, как только могла, земля внезапно затряслась, и Мать-Исповедница свалилась лицом в ручей.

Поднявшись и выплюнув воду, она огляделась, и тогда ее вновь свалил сильнейший толчок. Он был столь мощным, что, казалось, остановил ее сердце.

Кэлен села в полном замешательстве и в этот момент увидела, как воздух освещенного луной ущелья наполнился летящими камнями. Она удивленно моргнула. Это было нелепо. Большие неровные куски гранита кружили в воздухе, огромные обломки отваливались от стен ущелья и скользили вниз с нарастающей скоростью. Падая, они волокли за собой раскрошенные куски камня и поднимали шлейф дыма, возникающего из-за трения от столь огромного веса.