Разлуки и радости Роуз
Шрифт:
Минти еще раз с испугом на меня посмотрела, потом повернулась к экрану компьютера.
— Отлично, — бодро произнесла она. — Осталось время, чтобы выслушать еще один звонок.
— Привет, меня зовут Натали. Я из Тутинга. Я хотела бы спросить, стоит ли мне выходить замуж? Мой бойфренд хочет, чтобы мы поженились, но я вполне довольна, что мы просто живем вместе, и не знаю, что делать.
— Значит, вы хотите узнать, выходить вам за него или нет?
— Да.
— И хотите, чтобы я вам посоветовала.
— Да.
Я взглянула на распечатки электронных писем на столе.
— Ну, так я не могу вам ничего посоветовать.
— Что значит не можете?
— Я не знаю.
— Что значит не
— Именно то, что вы слышали. Я не знаю. Если вы сами не знаете, выходить ли вам замуж, откуда мне-то знать?
— Но вы психолог. Я думала, вы поможете мне разобраться.
— Извините, Натали, ничем не могу вам помочь. Если хотите, выходите за него замуж, не хотите — не выходите. Это ваша жизнь. Вам и решать.
— Но мне нужен ваш совет, чтобы принять решение. Поэтому я и спрашиваю.
— И зря спрашиваете. Я понятия не имею.
— Значит, вы не можете мне помочь?
— Нет. В моей жизни сейчас полная неразбериха, почему вы думаете, что я могу помочь остальным?
— Но поэтому мы и звоним, — сказала Натали. — Чтобы попросить вас о помощи. Так называется ваша передача: «Спросите Роуз».
— Значит, теперь она будет называться «Не спрашивайте Роуз», — ответила я. — Не надо ни о чем просить Роуз, потому что, по правде говоря, Роуз ничего не знает.
Глаза у Минти стали как спутниковые тарелки. И я вспомнила, что говорила Кэти Бридж. Ее слова теперь стояли у меня перед глазами большими ярко-розовыми неоновыми буквами. Помогая другим, мы залечиваем собственные раны. Теперь я понимала, что она была права. Она права!
— Сегодня меня обвинили в том, что я помогаю людям из личных побуждений, — спокойно произнесла я. — Не из альтруизма, а из эгоизма. Меня это сильно возмутило. И вот я сижу здесь сегодня вечером, не испытывая ни малейшего интереса к вашим проблемам и ломая голову над вопросом: почему бы вам самим не взять на себя ответственность за собственную жизнь и научиться принимать решения? И я понимаю, что человек, который сказал мне это, был прав. Я помогаю вам, потому что хочу быть кому-то нужной. Наверное, поэтому у меня так плохо получается. Я-то считала себя хорошим психологом, — устало проговорила я. — Что уж говорить, я считала себя блестящим психологом. Думала, что наделена интуицией и проницательностью и прекрасно умею читать между строк. Но оказалось, что это не так. Сегодня я поняла, что упускаю из виду очевидные вещи. Если честно, мне кажется, психолог из меня никудышный.
— Мне кажется, ты слишком жестока к самой себе, Роуз, — покраснев, сказала Минти.
— Нет, не слишком. Я хотела помогать людям и думала, что умею это делать. Воображала, что спасаю их от проблем… — Я вдруг подумала о Тео. — Но на самом деле спасать надо меня. — Я посмотрела на распечатки, которые держала в руках, и разорвала их пополам. — Хватит изображать из себя сестру милосердия, — сказала я. — Я сыта по горло. Довольно!
— Наша программа подошла к концу, — бодро проговорила Минти. — Большое спасибо всем, кто звонил в студию. Слушайте нас через неделю, это была программа «Спросите Роуз» с Роуз Костелло из «Дейли пост».
— Нет, — вмешалась я. — Не стоит этого делать, потому что меня здесь не будет. Мне очень жаль, дорогие слушатели. — Медленно обернувшись, я увидела Уэсли, который пялился на меня через стеклянную перегородку, словно оглушенная динамитом рыба.
— Ты что, совсем свихнулась? — закричал он, когда я толкнула тяжелую дверь студии.
— Извини, Уэсли, — промямлила я. — Я вела себя абсолютно непрофессионально.
— Это точно!
— Но пойми, я сейчас испытываю сильный эмоциональный стресс. У меня куча проблем. Я просто не справляюсь. — Я выбросила разорванные листы в мусорную корзину. — С меня хватит, Уэсли. Я больше не могу.
— Но ты не можешь
Кого? Я даже не раздумывала над ответом.
— Беверли Макдональд. Психолог от Бога, — сказала я.
Глава 24
В последнее время я плохо сплю — в голове у меня полная путаница. Лежу, уставившись в темноту, слушая неуютную тишину дома и медленное тиканье часов. Если не засыпаю перед телевизором до двух, начинаю считать звезды — это лучше, чем считать овец. Представляю себе созвездия — благодаря книге Тео я теперь знаю их все — и перебираю звезды по одной: Большая Медведица, Малая Медведица, Кассиопея, Козерог… Лебедь, Овен, Рысь… Водолей, Персей, Рыбы, Пегас… Плеяды, Стрелец, Журавль… — осталось всего девяносто девять миллиардов девятьсот девяносто девять или около того, внушаю я себе. Потом начинаю перечислять самые яркие звезды: Сириус, Канопус, Вега, Альдебаран… Капелла, Полярная звезда… Ригель, Бетельгейзе, Альфа Центавра… потом перехожу к галактикам, определяя их форму. Сначала Млечный Путь (спиральная), потом Андромеда (эллиптическая). Малое Магелланово облако (неправильная). Большое Магелланово облако (неправильно-спиральная), NGS 6822 (неправильная), МЗЗ (спиральная). Когда галактики кончаются, перехожу к знаменитым кометам: Хэлли, Хейла-Боппа, Шумахера-Леви, Темпл-Таттл, Икейа-Секи, комета Швассмана-Вахмана. Потом перечисляю спутники Юпитера: Но, Европа, Каллисто, Ганимед… Адрастея, Метида, Фива… Гималия, Элара, Лиситея, Леда… Ананке, Пасифе… Когда дело доходит до спутников Сатурна, я обычно отключаюсь.
«Небесные тела» пользуются огромным успехом. В рейтинге десяти самых популярных книг топ-Шоп они заняли пятое место: в неделю расходится по две тысячи экземпляров. Мне бы очень хотелось поздравить Тео, но он мне не звонит, и я не могу заставить себя позвонить первой. Знаю, о чем вы думаете, но ничего не могу поделать — такой уж я человек. Если меня кто-то обидел, я закроюсь в своей раковине, как улитка, и мысленно запру дверь на замок.
К тому же Тео сейчас очень занят. Мне Бев рассказала. Проводит рекламную кампанию книги, обустраивается в новой квартире и пишет сценарий новой серии программ, «Звездная болезнь», для Радио-4. Зато я свободна как ветер, а все потому, что Рики услышал мой скандальный эфир на прошлой неделе.
— Так-так, — сказал он, вызвав меня к себе в кабинет на следующее утро. — Так, так, так. — Он постукивал кончиками пальцев. — Ты вчера устроила забавное маленькое представление.
— Да, — тихо ответила я. — Я знаю. Извини, Рики. Я была… — я вздохнула, — … не в себе. — Я приготовилась, что он прикажет мне собрать барахло и выкатываться вон, но, к моему удивлению — и облегчению, — он ничего такого не сказал.
— Я тебя не уволю, — заявил он с чуждым ему состраданием в голосе. — Ты сделала для редакции много хорошего, и я не могу так поступить. Но у тебя явно какие-то проблемы, поэтому предлагаю тебе взять трехнедельный отпуск.
Я была только рада, ведь я не была в отпуске почти пятнадцать месяцев. После всех событий мне нужно было время поразмыслить, тем более что близился мой сороковой день рождения. Беверли наняли временную помощницу, она вела колонку и прямой эфир. В четверг я слушала ее программу: Бев была великолепна. Я представила ее в студии в наушниках, вместе с Тревором, тоже в наушниках. Они делали записи, пока Брошенный из Барнса и Лысеющий из Брайтона признавались в своих бедах. И представила, как Генри слушает программу в бархатном платье и на высоких каблуках, сияя от гордости за любимую девушку. Генри и Бев. Бев и Генри. Как я могла не заметить, что между ними что-то есть? Хотя, как я недавно обнаружила, я не замечаю очевидные вещи.