Размах крыльев ангела
Шрифт:
Маша даже задохнулась от возмущения: разве же так можно! Вадику ведь, как порядочному мужчине, платить придется, а откуда такие шальные деньги у офицера? Он и так почти все время за них платит. Вон, по телевизору только и говорят о необходимости повысить материальное обеспечение военнослужащих, о том, как им тяжело живется в наше время. Александра хоть представляет себе цены в лучших питерских ресторанах? Маша, когда с Мишкой в ресторан ходит, всегда старается заказывать что-нибудь подешевле, и то страшно на цену смотреть. А Мишка не Вадик, он может позволить себе ни
– Саша, ну что там хорошего? Ты же сама говорила, что у тебя от музыки голова болеть начинает и по ушам бьет. Давай, Вадим, мы тебя к себе завтра пригласим, посидим тихо, по-домашнему.
– Машенька, какая же ты прелесть! – Вадик осторожно приобнял Марию и нежно поцеловал в щечку. Маша растаяла. – Я и сам хотел напроситься в гости, только неудобно. Я, девчонки, так устал в общепите харчеваться! У меня уже изжога скоро начнется. Около гостиницы моей «Макдоналдс» есть. Я, когда его в первый раз увидел, обрадовался: я же в «Макдоналдсе» только в Омске был и в Москве один раз. А теперь я эти бигмаки с чизбургерами с трудом проглатываю, заставлять себя приходится. Мне бы картошечки жареной, только настоящей, домашней, а не этой их…
– Вот и договорились, приходи завтра к нам, картошку жареную я тебе обещаю.
Глава 7. Вадим Кузнецов
– Ничего себе! – обескураженно воскликнул Вадим, стоя посередине просторной прихожей и оглядываясь вокруг. – Хорошая квартира! Теперь я понимаю, почему мне внизу дядька такой допрос устроил: куда иду, зачем иду, кем прихожусь…
Вадим, такой красивый, в светлом летнем костюме, с букетом цветов, казалось, заполнил собой всю большую прихожую.
Маша замахала руками:
– Да не обращай ты на него внимания, это Гаврила Мефодьевич, он со всеми так. Он, понимаешь, очень ответственный. Вот Любаша, она совсем другая, она никогда ничего не спрашивает, и Тамара Васильевна не спрашивает, Тамара вообще больше во дворе на лавочке сидит. А Гаврила у нас умывальников начальник и мочалок командир. Но он тебя с первого раза запомнил и больше спрашивать не будет.
– Он случайно не из нашей системы?
– Нет, но он раньше на оборонном заводе служил, начальником охраны, кажется. Что же ты стоишь, Вадик, проходи в комнату. Нет-нет, обувь не снимай, вытри только.
Маша сообразила, что у нее дома нет ни одних мужских тапок. За ненадобностью. Ее раньше не волновал вопрос, в чем ходят по ее квартире Иван или Михал Юрич, а тут вдруг даже расстроилась из-за такого пустяка. Надо зайти в магазин и купить мужские тапки для гостей, побольше размером, у Вадима нога большая.
– Нет, Мария, раскулачивать тебя надо! Неужели ты одна здесь живешь?
– Одна. У меня родители погибли, когда я маленькая была. И бабушка тоже умерла.
– Не страшно? Одной в такой большой квартире не страшно?
– Не страшно, – соврала Маша, про странности прошедших дней рассказывать не стала, зачем человеку голову забивать.
– А Александру куда дела?
– Саша в магазин поехала, кое-чего купить с собой. У нас в центре есть свои плюсы, например вид
– Ух ты, и правда из окна Неву видно! Как тебя угораздило-то здесь поселиться?
– Не угораздило, это фамильная квартира Коллеров, а я наполовину Коллер, по маме. Наша семья в этой квартире еще до революции жила. Тогда она, правда, вдвое больше была, ее потом на две части разделили. И фамилия раньше была другая, до прадеда. Кириковы.
Маша деловито проверяла готовность мяса в духовке, Вадим рассматривал интерьер. Маша накрывала на стол, Вадик услужливо носил за ней тарелки.
– А у меня в гостинице, представляешь, тараканы как лошади огромные. Мне даже кажется, что слышно, как они лапами топают. И комаров тьма, по всем стенам раздавленные комары и тараканы налипли. Но это ненадолго, обещали до конца года квартиру дать, однокомнатную.
И вдруг спросил безо всякого перехода:
– Не страшно?.. Маша, а зачем ты замки в дверях недавно поменяла?
От неожиданности Маша уронила ложку, и та со звоном грохнулась в мойку.
– Откуда ты узнал?
– Маша, я же опер, у меня работа такая – все замечать. Я очень хороший опер, потому что плохих оперов в Питер не переводят. Так вот, замки во входной двери поменяны недавно, в верхнем только сердечник, нижний целиком. Поставлены аккуратно, но я заметил.
– Вадик, когда же ты успел? Ты двери не разглядывал, мне так показалось.
– А разглядывать и не надо, надо замечать.
Маше не хотелось сейчас портить себе настроение, рассказывать про странные визиты к ней в дом. Про ключи, оставленные Мишкой себе непонятно для каких целей, про кучки пыли на комоде, про внезапно вышедшие из строя замки. Но было приятно, что Вадим проявляет о ней заботу. Это была хорошая идея – поделиться с ним своими переживаниями, он ведь очень хороший опер, он что-нибудь придумает.
– Да ты успокойся, замки нормальные. Нижний особенно, его так просто не откроешь, только если вырезать. Правда, знаю я умельцев, которые его с завязанными глазами откроют. Но таких мастеров мало, высший эшелон среди домушников. Я, прикинь, у себя в Талом так развлекался: ставил в сейф бутылку водки и предлагал забрать. Предлагал тем, кто по кражам с проникновением. Так у меня за все время только один смог сейф вскрыть. А верхний замок, кстати, барахло, только против пацанов.
В это время раздался звонок в дверь, вернулась с покупками Александра.
– Ладно, потом расскажешь…
– О, сладкая парочка! – Александра натужно и неестественно рассмеялась с порога. – Прямо голубь с голубицей, оба с тарелочками. Хи-хи! Что, Машуня, золотая лестница без перил?
– Чего-о? – выпучив глаза, протянула Маша, удобнее подхватив тарелку с нарезанными овощами. Она даже не обратила внимания на явную пошлость, прозвучавшую из уст Александры. – Какая лестница, ты о чем, Саша? У нас на лестнице что-то, да?