Разменная монета
Шрифт:
– Облава, бля! – истошно заорал кто-то третий, срываясь на откровенно панические нотки.
По левой стене арочного проема чиркнули несколько пуль.
– Я сказал, всем бросить оружие! – сурово повторил свой приказ Гуров. – Прекратить огонь! Лечь на пол! Я имею полное право вести огонь на поражение!
Конечно, полковник блефовал. За двух-трех покойников никто его по головке не погладит. Очередные нарекания, служебное расследование… Через все это Гурову приходилось проходить. Но кто из находившихся в квартире наркоманов мог знать об этом?
Со звоном хлопнула балконная дверь. Гуров рыбкой нырнул из своего укрытия вперед на пол, и в ту же секунду над его головой засвистели шальные пули. Противник, расположившийся в углу, противоположном тому, где должен был находиться балкон, даже не стремился вести прицельный огонь. Выстрелы были слишком хаотичны. Гуров перекатился на спину и поймал стрелка на мушку. Им оказался молодой рыжеволосый парнишка с огромным, едва ли не в пол-лица синяком и в рваной на рукавах, расстегнутой до живота грязной рубахе. Ненадежный черный «ТТ» китайского производства гулял в его дрожащей руке, как механический маятник. Впрочем, и сам рыжеволосый нетвердо стоял на своих двоих. Опершись одним локтем на спинку стула, он выставил вторую вперед, до боли сжимая в пальцах рукоятку оружия. Глаза паренька были зажмурены, и он морщился при каждой несильной отдаче китайского чуда боевой техники.
– Пушку на пол!
Гуров снова откатился в сторону, страхуя себя от случайного попадания неумелого обладателя пистолета, и резко поднялся с колен. Парень прекратил стрельбу и открыл глаза. Черный зрачок «штайра» прицельно смотрел ему между бровей. Лицо наркомана залила мертвенная бледность, губы задрожали, как у ребенка. Того и гляди расплачется. Но оружие все еще оставалось в его руках.
– На пол! Бросай! – краем глаза Гуров уже оценивал наличие других потенциальных противников.
Рыжеволосый разжал пальцы. «ТТ» с глухим стуком упал на линялый ковер. Парень снова зажмурился, а затем для пущей гарантии закрыл лицо ладонями.
– Нет! Пожалуйста, нет… Не стреляйте!.. Не убивайте меня, пожалуйста. Я не хотел. Я не…
Он глотал слезы. Гуров шагнул вперед. Кроме рыжеволосого, в комнате находился всего один человек, но он не представлял потенциальной опасности, лежал на полу лицом вниз, накрыв голову полотенцем, и не подавал ни малейших признаков жизни.
– Сядь! – скомандовал полковник обезоруженному наркоману.
Тот покорно опустился на стул перед включенным компьютером, на экране которого беспорядочно бегали и стреляли друг в друга какие-то рогатые твари. Парень все еще закрывал лицо руками, а его плечи сотрясались от бабьих истеричных рыданий. Гуров быстро приблизился, поднял с пола «ТТ» и только после этого метнулся в направлении полураскрытой балконной двери. Там никого не было.
Гуров перегнулся через перила и огляделся. Второй этаж не был высоким, под ним красовался ухоженный газон. Сомнений в том, что Шапито и его вооруженный сообщник спрыгнули вниз и моментально ретировались, не было никаких. Полковник даже
Гуров подошел к нему вплотную и склонился над пареньком грозным беркутом.
– Кто был с Шапито? – спросил он.
Парень никак не отреагировал на его слова. Он продолжал захлебываться слезами и абсолютно не контролировал себя. Полковник насильно оторвал от лица его руки и, коротко замахнувшись, ударил рыжеволосого в скулу рукояткой «ТТ». Голова наркомана качнулась назад, он инстинктивно попытался закрыться от нового возможного удара, но главный итог Гуровым был достигнут. Собеседник заметил его.
– Не убивайте, пожалуйста.
– Я спросил, кто был с Шапито? – повторил свой вопрос Гуров.
В нем кипело раздражение, злость на этого рыжеволосого, на Шапито. Полковник давно не чувствовал себя так. Опростоволосившимся мальчишкой. Сопляком-стажером.
– Что? – парень перестал рыдать и облизал губы.
– Кто был вторым, спрыгнувшим с балкона?
– Они спрыгнули с балкона?
– Кто это был?! – взревел Гуров.
– Михей… Это был Михей, – последовал наконец первый разумный ответ.
– Почему открыли стрельбу?
– Я не знаю. Шапито бросил мне пистолет и сказал, чтобы я стрелял… Чтобы я прикрыл их с Михеем. Я никогда раньше… Никогда не делал этого. То есть я никогда не стрелял.
– А своей головы у тебя на плечах нет, засранец? – Гуров все еще находился во власти праведного гнева.
Парень не ответил. Видимо, ему не хотелось признавать отсутствие собственной головы на плечах, а другой версии у него не было. По щекам его продолжали катиться слезы, но рыдания стали беззвучными.
– А вы кто? – с трудом выдавил он из себя.
Гуров снисходительно усмехнулся.
– Ты даже не знаешь, в кого стрелял? К твоему сведению, я – сотрудник уголовного розыска. Полковник Гуров. Начинаешь улавливать, во что ты вляпался и чем тебе грозит вооруженное сопротивление?
Рыжеволосый нервно сглотнул. Он уже улавливал, и, похоже, ему это совершенно не нравилось. Испуганное почти детское выражение глаз говорило само за себя.
– Но… Но я же не попал в вас. Верно?
– Еще бы ты в меня попал! Кстати, как тебя зовут?
– Егор… Егор Халинков.
Гуров вынул из бокового кармана пиджака наручники и небрежно бросил их на колени Егору.
– Надевай вот это, господин Халинков. Поедешь со мной. И твой дружок тоже, – полковник, не глядя, мотнул головой в направлении неподвижно лежащего на полу человека и только сейчас запоздало отметил наличие второй комнаты. – В квартире есть кто-нибудь еще?
– Да, – Халинков кивнул. – Славик.
– Черт! – Гуров снова взял «штайр» на изготовку и двинулся в направлении смежного помещения.