Размороженная зона
Шрифт:
Сквозь бетонные стены изолятора кое-где проступали белые пятна. Это была соль, которую при строительстве нарочно подмешивали в цемент, чтобы помочь нарушителю поскорее получить какую-нибудь замечательную болезнь типа туберкулеза или катара дыхательных путей. Выйти-то из ШИЗО зэк, может, и выйдет, но полным доходягой, и всю оставшуюся жизнь лечиться будет, да и сколько той жизни останется-то? Года два-три, если повезет и братва на хороших врачей скинется.
Лежащий на мерзлом полу старик пошевелился. Сначала он с трудом приподнялся на руках, поднял голову, осмотрелся. В ШИЗО смотрящий попадал не в первый раз и, несмотря на головокружение и сильную боль, моментально сообразил, где
Больше всего ему сейчас хотелось снова опуститься на пол, но он знал, что лежать на ледяном цементе нельзя ни в коем случае. Час-полтора – и ты инвалид. Собрав в кулак всю свою волю, он выпрямился и отошел от стены. Так, кажется, ничего жизненно важного ему не отшибли, бывало и похуже. Значит, можно еще побарахтаться.
Несколько минут смотрящий неподвижно стоял посреди камеры, окончательно приходя в себя. Потом он послюнил палец и принялся водить им перед собой вверх-вниз, определяя, откуда сквозняки. Батя был опытен. У зэков есть свои приемы выживания в тех непригодных для людей условиях, в какие их помещает администрация. Выяснив, откуда дует сильнее всего, смотрящий оторвал от своего клифта карманы, аккуратно разорвал каждый из них пополам и тщательно законопатил щели. После этого он шагнул к каменному столбику, находившемуся посреди камеры, постелил на него сложенный вдвое клифт и уселся сверху. Плечи и спина сразу стали мерзнуть, но это было лучше, чем сидеть на голом камне. Смотрящий сложил руки на коленях и застыл – теперь главным было поменьше двигаться, сохраняя драгоценные калории. Сделать он больше ничего не мог, оставалось только ждать. Что ж, ждать старый блатарь умел.
По внутреннему чувству времени Бати прошло около часа, когда в кормушку послышался осторожный стук. Смотрящий встал со своего места, не забыв накинуть клифт на плечи, и подошел к двери:
– Кто?
– Это я, пахан, Абельханов.
Абельханов был прикормленным коридорным вертухаем. Через него и еще пару таких же, как он, «селитр» блатные прокладывали «дорогу» к попавшим в ШИЗО корешам, передавали им теплую одежду и калорийную пищу. Без этого, несмотря ни на какие хитрости, выжить в ШИЗО больше недели и не стать полным доходягой было невозможно.
– Тебе твои пацаны «дачку» подогнали… Табак, бациллы… – в щели «кормушки» появился кусок сала, за ним пачка папирос. – Обещали, что скоро свитер подгонят, шарф шерстяной, еще чего…
– А шмон когда? – лаконично спросил смотрящий, принимая «дачку». Он понимал, что Васильев не дурак и не хуже его самого знает лагерные порядки, а раз уж он решил идти на обострение с блатными, то может попытаться и «дорогу» перекрыть. Собственно, так оно и было. Просто, когда «хозяин» говорил об этом, Батя лежал в отключке.
– «Хозяин» сказал, что каждые два часа шмонать будут, – ответил вертухай.
– Тогда забери все назад, – решительно проговорил смотрящий, пропихивая сало обратно. – Если при шмоне что найдут, у всей зоны проблемы начнутся. Нечего пацанов подставлять.
– А как же я… Они же сказали…
– Передашь им, что я сам отказался. – Смотрящий немного помолчал и добавил: – Подгони-ка мне лучше бумагу и карандашный грифель. Передашь от меня несколько маляв – братва тебя не забудет.
– Базара нет… – растерянно отозвался вертухай, принимая обратно остаток «дачки». Он закрыл «кормушку» и пошел по коридору к выходу, удивленно покачивая головой. За весь срок своей службы
2
Высокая черноволосая девушка стояла у открытого окна, опершись ладонями на подоконник, и смотрела вниз. С высоты десятого этажа Авлабари, один из самых старинных районов Тбилиси, смотрелся очень живописно. Маленькие дворики, множество балконов, черепичные крыши одноэтажных и двухэтажных домов и окутывающие их зелеными облаками кроны деревьев – эта картинка просто просилась на страницы какой-нибудь детской книжки. Ведь с высоты того, что играющие во дворах дети грязны и оборваны, а их матери, развешивающие на веревках белье, усталы и понуры, видно не было. В целом картину можно было описать двумя словами – живописная нищета.
Авлабари населяли далеко не самые обеспеченные жители города, и только в последние два года тут начались какие-то изменения. Одна из крупных строительных фирм обратила внимание на этот район, и здесь принялись строить несколько высотных домов со всеми удобствами. В квартире одного из них, совсем недавно законченного, и находилась сейчас девушка.
Влетевший в открытое окно порыв теплого воздуха растрепал черные волосы. Девушка небрежным движением поправила их и, чуть приподняв голову, посмотрела дальше, за дома, на переливающуюся в солнечных лучах поверхность Куры, на берегу которой располагался этот район. Смотреть на речку было приятней, чем на двор. Постоянное движение воды, игра солнечных бликов, если глядеть на них подольше, порождали особенное, ни с чем не сравнимое настроение, чуть-чуть грустное, но все же скорее приятное.
– Софико! Софико, поди сюда! – раздался из соседней комнаты надтреснутый мужской голос. Услышав его, девушка мгновенно прикрыла окно и легким движением выскользнула из комнаты.
– Иду, дядя Вахтанг! – Под высокими потолками огромной квартиры звонкий голос девушки прозвучал неожиданно гулко. Она быстро прошла по длинному коридору и, дойдя до середины, свернула в открытую дверь гостиной.
В дальнем углу просторной комнаты, казавшейся еще больше из-за того, что в ней почти не было мебели, горел камин. Рядом с ним в низком мягком кресле сидел одетый в длинный черный халат пожилой мужчина с проседью в густых черных волосах. На горбатом, типично грузинском носу у него красовались очки, а в руках он держал газету.
– У тебя там окошко открыто, Софико? – спросил мужчина.
– Уже закрыла, дядя Вахтанг, – с теплотой в голосе ответила девушка. – Я совсем ненадолго открыла, проветрить.
– Ничего, ничего, девочка, хочешь, так открывай. Мне сейчас, наоборот, слишком жарко стало. Софико, отгреби угли от решетки, – попросил Вахтанг.
Девушка послушно шагнула к камину, взяла кочергу и принялась отгребать угли. Камин был самый настоящий. Не дешевый муляж с искусственными бревнами, работающий от сети, а с живым огнем. Именно для того, чтобы в доме можно было устроить камин, дядя девушки и купил квартиру на последнем этаже.
Конечно, возни с камином было много, но девушка привыкла с пониманием относиться к причудам дяди. К тому же их у него было не слишком много, и право на них он, как она считала, заслужил. Впрочем, в этом ее мнение сильно расходилось с оценкой родственников, самые старшие из которых отказались от Вахтанга, еще когда он в первый раз, по малолетке, попал за решетку, а остальные со временем только поддерживали их в этом решении.
– Спасибо, доченька, – поблагодарил девушку старик. – И принеси мне еще сыру.