Размышления о гражданском обществе «простого» человека. Клубные заметки

Семенова Ольга Юлиановна

Кстати, о названии. Пьеса называется «Погоня». При этом слове сразу возникает образ стремительного движения, полета, какого-то сумасшедшего действия, риска. И вот этого нерва и энергии не хватило в пьесе. Название должно выражать главную линию произведения, а здесь линий несколько и острота так называемой «погони» исчезает, стирается.

Вызывает удивление путаница с именем одного из главных героев в нескольких местах пьесы. Неплохо бы ему определиться, кто он – Алексей Алексеевич или Илья Алексеевич.

И последнее, о чём хочется сказать. Возможно, это только наше личное впечатление, но,

когда читаешь какой-то текст, причем любой направленности – художественной, популярной, научной, – он воспринимается в определенной цветовой гамме и объёме. Например, многие современные романы вызывают чувство того, что они плоские и бесцветные. Например, рассказы Дж. Лондона создают ощущения белого безграничного пространства. А данный текст пьесы вызвал ощущение не цветного пространства, покрытого какой-то нечёткой дымкой. Это связывается с прописанными образами героев и с общей окружающей безысходной обстановкой. Раньше – строительство коммунизма. А сейчас что? Мы не почувствовали личного отношения автора к своим героям, не имеет значения какого – позитивного или негативного.

Нам было бы очень интересно посмотреть, как смогут воплотить задумки и мысли автора режиссер и актеры. И нам, конечно, хочется увидеть эту пьесу на сцене театра. А может быть, эта драма станет ещё более интересной и яркой в телевизионном формате, ведь театр сейчас во многом стал камерным искусством, туда мало кто ходит. По разным причинам. Сейчас любят снимать сериалы – истории с продолжением, а вот краткое изложение жизненной истории может привлечь интерес и сделать мысли автора доступными широкому кругу.

2019 год

Литературный проект «Помнить, чтобы понимать»

(память поколений о войне)

Быть созданным, чтобы творить, любить и побеждать, -

значит, быть созданным, чтобы жить в мире.

Но война учит все проигрывать и становиться тем, чем мы не были.

Альбер Камю, французский философ, писатель

Я не знаю, каким оружием будут сражаться в 3 й мировой войне,

но в 4 й мировой войне будут сражаться палками и камнями.

Альберт Эйнштейн, физик-теоретик

Философия повседневной жизни диктует каждому человеку простой набор ежедневных дел – работа, учеба, семейные дела. У каждого свой круговорот. Согласитесь, остаётся не так много времени, чтобы задуматься о чём-то великом и важном. Но есть дни, когда твоя душа начинает вспоминать, страдать, кровоточить, а значит, работать.

Такими днями для нас в России являются 9 мая 1945 года – день Победы и 22 июня 1941 года – день, когда война постучалась в дом к каждому. 22 июня люди воспринимают, как ужас неизвестности, обреченности и бесконечности страданий и испытаний. Мы провели экспресс-опрос среди наших знакомых, причём все они родились в послевоенное время, и среди них нет участников Второй мировой войны. Мы попросили их перечислить, что первое приходит им в голову, когда они слышат дату 22 июня. Большинство опрошенных говорили о «тихом ужасе, потому что в этот день началась страшная война», некоторые удивлялись, что столько стран оказались нашими противниками и тогда выступили против нас. Кроме того, у них

вызывают сочувствие и сострадание люди, которые оказались в блокаде, в окружении и на оккупированных территориях.

9 мая, наоборот, воспринимается, как конец невероятных усилий, радость Победы, омраченная непоправимыми потерями и утратами. Чем дальше уходят от нас эти даты, тем более отстраненно можно посмотреть на них, что-то осмыслить и понять. Тогда начинаешь думать не только о себе, но и о чём-то другом.

Перед глазами память тут же рисует двух участников Великой Отечественной войны от нашей семьи. Первый – Алексей (1915 года рождения) из самой что ни на есть деревенской глубинки – старообрядческой деревни. В 25 лет, в 1941 году он первый раз в жизни попробовал, что такое спирт, когда ему поднесли наркомовские 100 грамм. Ушел на войну рядовым, закончил её сержантом. Войну он вспоминал нечасто, но особенно ему запомнилось первое ранение:

«Ранили в руку, отправили своим ходом в санчасть. По снежной дороге шло два потока: один – здоровых мужиков везли на полуторках в чёртову мясорубку; другой – уже покалеченных, направлялся в противоположную сторону от смертельной опасности. Чем дальше я продвигался, вернее, полз в сторону санчасти, тем меньше слышался страшный гул сражения, он заметно ослабевал, а я радовался – жив».

Войну он закончил в Германии, но рассказывал про неё немного:

«Увидел себя впервые в жизни в полный рост в зеркале в немецкой деревне. До этого такой возможности не имел». Всю свою жизнь он видел сны только про войну. Из его деревни на войну забрали восемьдесят два мужика, вернулось всего пятеро, один из них – инвалид, все с ранениями.

Второй – Наум (Нахим), (1918 года рождения) из крупного уральского города, инженер-геофизик, в начале войны окончил Горный институт. Войну он начал в 1943 г. под Курском, в знаменитом Прохоровском танковом сражении, необстрелянным лейтенантом-артиллеристом. Воспоминания об этом сражении остались с ним до конца жизни:

«Страшный грохот. Происходящее казалось неправдоподобным. Хотелось, чтобы всё это скорее закончилось. Казалось, что остаться живым там невозможно. Человеку среди войны места нет».

Забрали на войну, несмотря на то, что он был единственным кормильцем, дома осталась мать и двое младших сестер. Войну он тоже закончил в Европе, с войны привёз псориаз на нервной почве – красные «лепешки» на локтях и коленях периодически мучали его в течение всей жизни. Военные годы он вспоминать тоже не любил.

Поколение, которое от нашей семьи участвовало во Второй мировой войне, уже давно «летит в стае журавлей». О них мы всегда вспоминаем в дни их рождений, в дни их ухода и, конечно, 22 июня и 9 мая.

Как-то по телевидению показали фильм о Сталинградском сражении, в нём за кадром читали письма немецких солдат, выходящих из окружения. Почему-то впервые в жизни подумалось о них не как о противниках, а просто как о людях. Ведь их воспоминания звучали также обостренно и трагично, как у наших дорогих отцов и дедов. Дело здесь не только в чувстве жалости и сочувствии к их судьбам, дело в том, что именно тогда стали приходить мысли о том, что обе стороны, воевавшие между собой, испытывают одинаковые чувства, страхи и переживания.