Размышления о методике преподавания иностранных языков

Лупанова Евгения

Воспоминания о кадетских корпусах и Институте благородных девиц, а также художественная литература запечатлели мало привлекательный собирательный образ преподавателей иностранных языков в России имперского периода. Как гуманитарию мне трудно выразить в цифрах показатель, на который следует делить эти эмоции для вычисления объективной

картины; но могу уверенно сказать, что он получается из суммы:

– детской тоски по дому в казенном учреждении;

– естественной для человека потребности выплескивать негативные эмоции и не менее естественной склонности считать все хорошее само собой разумеющимся.

На противоположном краю широкого спектра возможных в императорской России вариантов «Портрет Воейкова с дочерью и англичанкой мисс Сорокк» Василия Андреевича Тропинина. Румяная, ухоженная, удобно и красиво одетая Варечка смотрит на отца с любопытством и недоверием, как на чужого человека, к которому ее вдруг привели. Суеверный знак левой ручкой явно имеет защитное значение. Опасливо выглядывает из-за этой руки кукла-старушка. Недоумение («это моя дочь?») читается и на лице Дмитрия Петровича. Мысли героя войны с Наполеоном явно больше обращены к перспективе открыть табакерку, к коням, символизируемым статуэткой на столе. Девочка ищет поддержки у гувернантки, цепляется за ее руку и получает искомое от обладательницы внимательного, чуткого и заботливого взгляда.

Другим значимым методом обучения языкам стали путешествия по Европе. В течение XVIII в. они приобрели значение завершающего этапа образования в аристократическом обществе. Молодой человек должен был расширить кругозор, получить первый опыт самостоятельной жизни в

непривычных условиях и, конечно, практиковаться в речи на иностранных языках.

Наконец, нельзя не упомянуть искусственную языковую среду – знаменитый Аглинский клуб, моду на общение в свете по-французски, деловую переписку на немецком. Искусственная языковая среда создавалась и в учебных заведениях. Требование обращаться друг к другу на иностранном языке и не сбиваться на родной распространялось даже на латынь – так, учащиеся Киево-Могилянской академии начиная с третьего года обучения были обязаны постоянно тренироваться в активном использовании языка и общаться друг с другом только на латыни. Переход на другой язык или грамматическая ошибка каралась вручением «калькулюса» – бумажного свитка в небольшом деревянном футляре. Провинившийся должен был носить это «украшение» до тех пор, пока не подловит своего товарища на аналогичном прегрешении и не передаст ему калькулюс. Эта традиция существовала более 150 лет в различных духовных учебных заведениях и, не взирая на игровой характер, запечатлена в личных воспоминаниях как связанная с неприятными переживаниями; свитки модифицировались в пакеты, камешки (в соответствии с изначальным значением этого латинского слова) и другие символические предметы.

В наше время эта идея не утрачивает эффективности и время от времени используется в педагогике. Перед вами фотографии из военно-патриотического лагеря, в котором запрещено использование телефонов и гаджетов. Нарушитель этого правила должен не только сдать цифровую технику на хранение, как это сделали все дисциплинированные участники сразу по прибытии, но и получить для ношения деревянный смартфон. Вряд ли «счастливый обладатель» через много лет с теплотой вспомнит момент вручения и период обладания таким «калькулюсом».

Конец ознакомительного фрагмента.