Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 3
Шрифт:
– Как будешь обеспечивать сверху?
– напустил на себя строгий вид капитан.
С другой стороны, казусы случаются всегда. Работа для пацана даже без концентратора была, и кроить его по оплате никто не собирался. Но надо же вначале серьёзно побеседовать? Восстанавливая, так сказать, эмоциональную справедливость.
Слава богу, недоразумение рассасывается быстро.
Фамилия родителя почему-то производит неизгладимое впечатление на капитана. Знал бы - представился
Рыбак начинает искренне ломать голову вслух, как бы меня интегрировать в их аттракцион, который один из начальников курса в училище там называл "яйца над пропастью".
Мне банально неудобно сказать ему, что свой концентратор для изменения рефлексов своего тела на таком уровне я даже завтра не доверю.
Теперь, кстати, становится понятным, почему на относительно неквалифицированной работе платят достаточно неплохие деньги, ещё и посуточно. Я бы мог сейчас, если бы дали, накидать весьма нехилый список хронических осложнений и патологий, с которым участники лова рано или поздно столкнутся, учитывая депонирующееся кислородное голодание на уровне самых разнообразных тканей.
До некроза мозга доиграться можно. Для начала. Ну или глазного нерва - как вариант...
– Как будешь обеспечивать?
– старик, видимо, всё же собирается меня к чему-то приставить.
За последние две минуты у меня родился потрясающий в своей оригинальности план. Я не уверен, что получится с половины пинка; но с другой стороны - мы в Японии. Здесь нет невозможного, особенно в технике в этом веке.
Для тестирования завтра, и последующей реализации, мне нужны хорошие отношения. Потому включаю мозги и, не стесняясь, начинаю размышлять вслух:
– Дыхательные рефлексы вы им поотключали. Гипервентиляцию они вон, периодически делают. По логике, на их концентраторах должны стоять какие-то очень специальные программы, которые мониторят критические уровни кислорода в мозге, нервной системе, по крайней мере, центральной...
Не говорю вслух, что эти программы, скорее всего, из того списка, о котором Цубаса говорит единственное слово: тюрьма.
– Неплохо, - поощрительно кивает дед.
– Дальше? Раз ты такой умный, что без концентратора припёрся, воспроизведи рабочую инструкцию без подсказки? Сообразишь - полная оплата за день с меня. За светлую голову. И фамилию, - добавляет он после некоторой паузы.
– Которой ты налево-направо не бросаешься... тут молодец.
– Задача обеспечивающего в ваших условиях, как по мне - это не допустить кислородного голодания на глубине. У каждого из обеспечиваемых.
Ну правда, а что тут ещё можно придумать?
– Видимость шикарная, метров до двадцати пяти. Всех тех, кто на спуске, сверху видно визуально, - продолжаю.
Судя по его лицу, в точку.
– Если у кого-то кислород упадёт ниже критического уровня, первым это почувствует его мозг. Физиология, обмен веществ, - завершаю логическое построение.
– Тот, которого голодание хватит, резко замрёт и перестанет двигаться. Вот так растопырит руки-ноги, - показываю в вертикальной проекции.
– И, скорее всего, начнет медленно переворачиваться брюхом кверху. В этом случае, его надо будет срочно доставать наверх, бросать грудью на бортик... бляяяяя, - ошеломленно
– Кэп, ты же им дыхательный рефлекс отключил!
Во время некоторых интересных практик в училище, там, лично я с кислородным голоданием из-за задержки дыхания сталкивался.
Его действительно видно сверху.
Там, правда, были тепличные условия бассейна - но принцип один.
Когда вытаскиваешь такого "оголодавшего" товарища на бортик, вдох на воздухе он делает рефлекторно и сам. Причём, сознание к нему возвращается полностью обычно секунд через пятнадцать.
– Вы же им дыхательный рефлекс отключили! Как он вдохнуть догадается после того, как я его вытащу?!
– ситуация достаточно пиковая, потому эмоций не скрываю.
– Неплохо, - со свистом цедит через прореху в зубах старик.
– Сам сообразил? Или раньше сталкивался?
– Сталкивался раньше, потому сообразил сам! Вы - первый случай в моей жизни, когда дыхательный рефлекс отключают. Там, где я раньше... это было немыслимо, по целому ряду причин.
– Не вру ни на йоту, что характерно.
– Труд ловца - он такой, - вздыхает Ёсиока.
– У нас своя специфика. Достать из воды сможешь быстро?
– Глубина от четырёх до десяти метров, - отвечаю, покосившись за борт.
– Секунд на десять-двенадцать, в худшем случае. Только ласты ваши возьму. Вы говорили, свои брать не надо, вон там у борта куча.
– Когда ты прыгаешь в воду, у меня сразу датчик работает, - просвещает меня капитан, надевая мне на руку дешёвый пластиковый браслет из детского магазина.
– Ты в воде окажешься - у меня зазвенит. А дальше я через станцию, - он кивает на свой медицинский комплекс, - верну дыхательный рефлекс тому, кто потерял сознание. После того, как ты его мордой через бортик катера перевалишь.
У меня нет слов от обилия эмоций. Потому лишь медленно веду подбородком влево-вправо:
– Вопросов нет, - выдыхаю, сдерживаясь изо всех сил.
– Наш хлеб непрост.
– Серьёзно говорит старик, направляясь вместе со мной бортику с ластами.
– Но здесь никто никого не держит и насильно не заставляет. Выбирай.
Я уже присмотрелся к местному снаряжению, потому без раздумий подхватываю заваленный кучей разножек моноласт, сделанный, кажется, ещё из фольгированного стеклотекстолита.
– Умеешь?!
– кажется, дед чуть удивляется.
– Давайте при вас полсотни туда-обратно пройду, чтобы вас успокоить. Заодно вспомню молодость.
Под водой скорость в моноласте ощутимо выше, чем в разножках. Другое дело, что для сбора со дна он годится несильно.
А вот нырнуть, быстро достать поймавшего голодание - самое оно.
Ты смотри, а ведь в мои времена это была экзотика. Да и сейчас, судя по снаряге на борту, не сильно популярная вещь.
– Ты в нём точно грести умеешь?!
– уточняет старик, словно через минуту не увидит своими глазами.
– Трубку дайте, - бормочу, сбрасывая с себя одежду прямо здесь.
Борт над водой невысоко, прыгну прямо отсюда.