Разноцветные педали

Нестерина Елена Вячеславовна

– Елена Премудрая, – сообщила Арина очередному подкатившему к ней персонажу.

А Валера решил, что Царь-Девица. Хорошо, что хоть не ляпнул. На царей, значит, не замахиваемся. Похвально. И Елена Премудрая, а не Прекрасная. Тоже респект. У Прекрасной ума может вообще не оказаться, ей это и не главное, тогда как Елена Премудрая позиционирует умность-мудрость как своё базовое качество. Хотя если Прекрасная – то она прекрасна во всех отношениях, в то время как Премудрая может быть страшной, словно сотня обезьян. Э нет – ей наверняка ума хватит сделать так, чтобы её страхоты никто не заметил. И тогда она превратится в ту же самую Прекрасную.

Валера стоял и улыбался сам себе. Ему нравилось ехидничать в индивидуальном

порядке. Часто ему хотелось, чтобы это его ехидство транслировалось в голову Арине – она бы наверняка тоже повеселилась. Но озвучивать такие свои мысли он не решался...

Тем более что Прекрасная скоро обнаружилась. Василиса Прекрасная – вот какой конкурент оказался у Арины. И когда Валера увидел, кто именно играет эту роль, всё ему стало ясно. Благородная Арина уступила прекрасность своей подруге. Зоя Редькина – Василисой Прекрасной оказалась Зоя Редькина, накрашенная и наряженная столь триумфально, что её было почти и не узнать. Тщательно рассмотрев Зою-Килану-Василису, Валера пришёл к выводу, что усилий гримёров и костюмеров, приложенных к созданию её образа, хватило бы на то, чтобы подготовить к эпохальной постановке целую труппу большого драматического театра. Но усилия того стоили – Василиса Прекрасная была отменно хороша.

А вот ему не в падлу рассматривать людей! Да! И никакое это не бабство. Так решил Валера, уже не раз ловя себя на том, что обращает внимание и на одежду, и на повадки, и на прочие атрибуты типа аксессуаров, мелких привычек и слабостей других людей. Ну а чего? Смотришь на других – делаешь выводы и чему-то учишься. Тому, кто внимателен к мелочам, легче живётся. Вот оно как... Валера усмехнулся, зафиксировав эту мысль. А когда-то он пенял Лиле на то, что она всех разглядывает и комментирует... Или, может, он всё-таки женщиной становится – день и ночь сопровождая Арину Леонидовну, точно компаньонка барыню?..

Какую барыню – тьфу! Валера пообещал себе думать о своей работе только позитивно – а потому никаких уничижительных мыслей! Ша!

О-о! Остроумная самоирония всегда вызывала у Валеры уважение. Повариха Екатерина Александровна была Жир-птица. За смелую оригинальность Арина простила отсутствие такого персонажа в русском фольклорном пантеоне и, одобряя, захлопала в ладоши. Остальные тоже ударились в аплодисменты. Хороша Жир-птица была, что и говорить!.. Валере никогда крупные женщины не нравились, но остроумие в комплекте с таким внешним видом привели его в восторг. Обтянутые лайкрой цвета поджаристой куриной корочки телеса прекрасной поварихи потрясали обилием здорового жизнерадостного жира, особенно когда Птица махала своими обжаренными крыльями-руками. Её даже не заставили участвовать в турнире с переливающейся блёстками на тряпичных крыльях Жар-птицей Астемировой. Да и зачем – разные это персонажи, разные!

Турнир! О нём педальная пресса предупреждала заранее. Если на вечеринке окажутся два одинаковых персонажа: две Жар-птицы, например, два Ивана-дурачка, то оба они также фиксируются организаторами и должны принять участие в состязании. Выходят на сцену – и при всём честном народе соревнуются. Здесь уже на выбор – хотят словесный турнир, хотят артистический, с показом номеров, подтверждающих наличие способностей, соответствующих внутренней сущности персонажа. А хотят – рукопашный. Поэтому многие старались извернуться, выяснить, кто какой себе облик готовит, – чтобы не повториться. Или откапывали такое, что никто уж точно не выберет. Валера пришёл в ужас, увидев, что вместо пусть вредной, но всё-таки очень красивой Полины Абумовой перед Ариной и Витей стояла кошмарная женщина, заявившая себя как Гвоздензуба. Никто повторить Полинин подвиг, конечно, не додумался, подобная жуть вне конкуренции. «А есть такая?» – поинтересовался Витя у Абумовой. «Гвоздензуба? – сквозь накладные железные зубья сумничала Полина. – Есть. Сербская Баба-яга,

если кто не знает...»

Дресс-код единодушно согласился, что сербы – это те же русские, и Гвоздензуба без занесения в список принудительных концертных номеров отправилась пугать народ. С Бабой-ягой она мало имела сходства – видимо, у сербов жарила иванов-царевичей и каталась на костях терёшечек молодая и красивая, просто чуть модифицированная женщина. Такой Полинка себя и позиционировала. У, язва!

* * *

Одним словом, снова праздник, снова сложная программа, спецэффекты и иллюминация.

– Боишься, что, как в парке, что-нибудь закосячит? – выбрав время, спросил Валера у Арины.

Конечно, зря спросил.

– Не-а, – ответила она уверенно. – И ты не бойся. Поглядывай, конечно, особенно за мной. Но не переживай – всё под контролем.

Ну вот – Валеру же ещё и успокоили...

* * *

Много сотрудниц-педальниц всё же пошли по лёгкому пути и предсказуемо нарядились русалками. И красиво, и завлекательно, только вот не уникально. Их ждал турнир. Валера отметил, как метнулись прочь, не дойдя до дресс-кода, несколько полуголых девиц. Это были тоже русалки, но более сообразительные. И если несколько отловленных и занесённых в турнирную таблицу русалок уже ожидали своей участи в баре, то смышлёные поступили иначе. Кто-то быстро забрался в Интернет, кто-то сделал звонок другу, девушки обсудили, договорились – и к Арине одна за другой подплыли нава, вила, мавка и полудница. Тоже, считай, русалки – но или из братско-славянского фольклора, или с немного другими функциями. Арина оценила их находчивый ребрендинг – им с Витей тоже было видно, как девчонки носятся перед дверями в бар и ищут выход из положения.

...Арина попросила воды, Валера метнулся, и, когда вернулся к ней, протягивая пластиковую бутылочку, около неё разыгрывалось мини-представление.

Мамед Батыров – он же Кот Баюн с баяном, побился лбом оземь, затем отполз в сторонку, и его место возле хозяйки праздника занял другой. По регламенту нужно было представляться, если Арина вдруг не угадывала, облик какого персонажа её сотрудник принял. Но обычно она угадывала. Однако Мамед-Баюн сам принялся представлять свой оркестр. И того, кто оказался возле Арины, прокомментировал так:

– Соловей-разбойник, прошу любить и жаловать! – соло-гитарист махнул зафиксированными перпендикулярно земле дредами. Это он так поклонился. – Садко, пожалуйста! – бэк-гитарист блямкнул струнами гуслей. – И, встречайте, – наш маленький друг Лель! – роль Леля, как обычно в оперных театрах, здесь тоже исполнялась женщиной. То есть девчонкой из «Руки прачки».

Арина согласилась с составом оркестра Кота Баюна. У них был ещё бог Перун-Громовержец, исполнитель музыки на ударных инструментах Олег Дибич-Забакланский. Но он был непроходимо занят, а потому его можно будет увидеть сразу за барабанами.

Да, боги не подкачали. Они жгли весь вечер. Из-под сегодняшних костюмов были плохо видны их пурпурные руки. Но этого никто от группы и не требовал. Свои про фирменный стиль и так знали. Инструментов у них сегодня была целая сцена. Они хватали то гусли, то дудочки, то баяны-мандолины, то снова гитары, то ничего – так пели. Тётя Хаврошечка с хромированным треугольничком тоже помогала на концерте. Смешная – Валера сегодня с ней намучился, когда с вещами из дома забирал. Так она была не уверена в том, правильно ли выбрала имидж и не опозорится ли на юношеском празднике. Мамочка приложила к этому свою злокозненную ручонку – очень ей не хотелось, чтобы дочь ехала не деньги зарабатывать, а веселиться с разнузданной молодёжью. Валере пришлось рявкнуть – и запугать мать тем, что за неявку Евлалия может оказаться отлучённой от концертной деятельности. Старуха отступила. Да ей, наверное, просто тоже на праздник хотелось...