Разносчик пиццы
Шрифт:
И вдруг он вспомнил, как Артур шевелил угли в камине. Да, это то, что нужно. Кочерга! Он опрометью бросился в гостиную и, боком просунувшись в дверь, огляделся.
– Ты что-то хотел, Остап? – вдруг раздалось над самым его ухом, и он нервно вздрогнул.
– А… Нет… Я так просто… – Он покраснел, как девчонка, и опустил глаза.
– Может, вспомнил что? Хочешь поделиться, рассказать? – спросил Лямзин.
– Н-нет. Ничего.
Лямзин впился взглядом в его лицо, и глаза у Остапа забегали.
– Как вспомнишь, что хотел рассказать, – подходи. Я во дворе.
И он, как
В библиотеке, к счастью, до сих пор никто не появился. Остап вошел, не раздумывая закрыл дверь на ключ, торчащий в замочной скважине, и метнулся к шкафу. Следовало поторопиться: если кто-то захочет войти, он непременно начнет тарабанить и тем самым поднимет на ноги весь дом. Делиться же найденными миллионами Остапу не хотелось.
Дощечка плинтуса поддалась на удивление легко. Остап отложил ее в сторону, сунул в образовавшееся отверстие ладонь и поболтал пальцами в пустоте. Следовало расширить дыру. Он снял несколько досок паркета и посветил телефоном. Ниша была выдолблена в стене. Небольшая, продолговатая, она уходила куда-то вниз.
Лежало ли в ней что, или это была образовавшаяся из-за естественных причин полость, непонятно. Остап запыхтел, поднатужился и, повернув голову набок, протиснулся под шкаф, засунул одну руку внутрь и там нащупал кончиками пальцев какой-то предмет. Похоже, что-то деревянное, полузасыпанное землей.
В этот момент в коридоре послышались шаги и кто-то пошевелил ручку двери. Остап замер. За дверью осторожно кашлянули, затем робко постучали, высморкались с присвистом и ушли.
Остап перевел дух.
– О майн гот, – сказал он почему-то по-немецки и попытался ногтями подцепить обнаруженный предмет. К его огромному удовольствию, ему это удалось, он цепко ухватил пальцами ящик и вытащил его на свет.
Это оказалась длинная узкая шкатулка, не слишком изящная, даже скорее грубоватая, сделанная под непритязательный вкус. Два миллиона евро в ней ни за что не могли поместиться. Ну, разве только в виде драгоценностей.
Он набрал в грудь побольше воздуха, как перед прыжком в воду, и рывком распахнул крышку. То, что он увидел, повергло его в шок. Никаких денег и тем более украшений там не было. В ней лежал кусок длинной пеньковой веревки, скелет какой-то крупной рыбы и коричневый, словно ссохшийся от времени, человеческий череп.
Глаза у Остапа закатились, и он грохнулся в обморок.
Глава 28
– Эдуард Петрович, он приходит в себя, – донеслось до Остапа. – Чем-нибудь еще помочь?
– Не надо. Спасибо, Валерия.
Он склонился над диваном, и Остап увидел над собой внимательные глаза, смотревшие на него с профессиональным цинизмом.
– Что вы на меня так уставились, будто насквозь прожечь хотите? – не выдержал Остап.
– А я и хочу. Только не прожечь, а увидеть, что у тебя в башке, хочется. Зачем ты вскрыл полы в чужом доме?
Остап засопел и отвернулся к спинке дивана.
– Говори! – рявкнул Лямзин, и мальчишка сжался.
Он тут же сел, сгорбившись и понуро опустив голову, и тихо произнес:
– Я деньги искал.
– Де-еньги, – понимающе
– У меня импульс был, – мрачно ответил Остап, – я думал, что именно там найду.
– Ну так и нашел! – хохотнула Валерия.
Остап исподлобья посмотрел на нее и сквозь зубы процедил:
– У меня тетя умирает. И ей нужны деньги.
– Какое чудесное объяснение! – всплеснула руками Валерия. – Милый мальчик. Нужны деньги – он пришел и попробовал их взять. Но не вышло.
– Это ее деньги! – крикнул Остап.
– Не поняла. Вы хотите сказать, Остап, что кто-то из нас, живущих в этом доме, ограбил вашу тетю?
– Да!
– Вынужден вмешаться. – Лямзин краем глаза следил за передвижениями по библиотеке Макса, который вышагивал от одного окна к другому вдоль стены. Руки Макса были засунуты в карманы так, что выпирали пузырями на джинсах, брови сурово сдвинуты, а взгляд направлен в пол.
Лямзин слегка передвинулся, чтобы оказаться на дороге у любого, кто попробует подойти к двери, и продолжил:
– Остап не врет – по моим данным, в доме действительно находится крупная сумма денег, которая совсем недавно исчезла с банковского счета тети молодого человека – Розы Марковны Коновалиной. Но тут есть один нюанс. Деньги эти, молодой человек, вашей тете вовсе не принадлежат.
Остап испуганно моргнул.
– К-как это?
– Охотно верю, что Роза Марковна не рассказала вам, каким путем получила столь внушительную сумму. Все-таки мы стараемся выглядеть в глазах своих детей непогрешимыми, практически праведниками, иначе как же нам учить их хорошему, доброму, вечному?! Но истина в том, что деньги – два миллиона евро…
Филипп присвистнул:
– Два миллиона! Вот как, оказывается, надо зарабатывать – идти в банк и брать. А мы-то, дураки, как курочки, по зернышку клюем. Кстати, как это было провернуто – подделали подпись?
– Не торопитесь, Филипп, я сейчас до этого дойду. Итак, те самые два миллиона евро некоторое время назад пришли на счет одного из отделений фонда помощи жертвам нацизма и… исчезли. Делом о хищении в особо крупных размерах занимался следственный отдел при местном управлении милиции. Расследование проводили долго, тщательно и вроде бы уже были близки к разгадке, но деньги так и не нашли. Возможно, дело бы приостановили и продолжалось вялотекущее расследование, но мошенникам не повезло. Они допускают ошибку, и их начинают подозревать в хищении, а поскольку это должностные лица, сотрудники Фонда, то дело передают в следственный комитет прокуратуры. А оперативное сопровождение осуществляет милиция.
Тут на арену выходит Роза Марковна Коновалина… – Он повернулся к Остапу и, приложив руку к груди, сказал: – Она хороший следователь, очень хороший, на ее счету много раскрытых дел, заведомо считавшихся висяками. И именно поэтому ей поручили расследовать это хищение. И она действительно находит деньги! К тому же не только находит, она умудряется убедить подозреваемых отдать ей всю сумму в обмен на свободу и некоторую часть денег. А дальше начинается такой цирк, в который я ни за что бы не поверил, если б сам не занимался расследованием.