Разносчик
Шрифт:
— Ребята, привет! — зазвенела Лена. И тут же возмутилась: — Наташ, скажи ему, чтобы он меня так не тащил! Схватил за руку, а на меня дети смотрят! Фу на него!
— Наташа мне что должна сказать?! — поразился Игорь. — Нет, Наташ, ты взгляни на неё! Совсем заигралась со своими малявками в садике! Воспитательница, блин!
— Минуту, — сказала девушка, коротким жестом останавливая обоих. — Знакомьтесь — это Радим. Вас представлять ему не буду. Он знает.
— Привет, Радим! — помахала ему рукой Лена, предусмотрительно оставаясь чуть за Игорем. — Жаль, конечно, что в такой момент
Зато Игорь нисколько не сомневался. Или забыл — испуганно решила Наташа. Он шагнул к ссутулившемуся Радиму, напряжённо взглядывавшему на них быстро и коротко, и чуть не поймал его руку — пожать.
— Ты смотри, девчонкам не поддавайся! — проворчал он. — Они тут у нас быстро тебе на шею сядут. Ну, что? Едем? Давайте быстро в машину!
— Раскомандовался! — фыркнула вслед ему Лена и, сморщив носишко, подмигнула Радиму. — Он такой… Наташ, вы ведь назад сядете, да? Я — с Игорем. Его всё равно воспитывать надо.
— Пойдём, — уже не сомневаясь, подхватила Радима под руку Наташа. — Игорю ещё потом к Алексеичу ехать, так что поторопиться надо, чтобы не слишком поздно вернуться с места.
Пока они огибали машину, парень успел тихо спросить:
— А зачем к Алексеичу?
— Игорь привык, — рассеянно сказала Наташа. — Он начинает и завершает день тренировками, а там несколько залов — для обычных тренировок и для релаксации. Одно время с ним плохо было, и залы Алексеича стали просто спасением.
Прежде чем она нырнула в салон, Радим удержал её за руку и шёпотом спросил:
— С этим Игорем — плохо?
— Потом расскажу, — пообещала Наташа и села.
Парень закрыл дверцу и обошёл машину.
Пока ехали — двое на задних сиденьях молчали. За них активно беседовала парочка впереди. Эти успели и поссориться, и помириться, и рассказать друг другу анекдоты, и обозвать друг друга, из-за чего снова поругались… Но, когда до конца пути осталось совсем немного, сразу дружно замолчали. Первой снова заговорила Лена.
— Радим, а ты когда-нибудь пробовал развивать свой дар насылать сны? — с огромным любопытством спросила она, развернувшись на кресле, и поблёскивая глазами, полными любопытства.
— То есть? — насторожился парень.
— Ну, там… Пробовал насылать сны с таким содержанием, чтобы не для себя выгоду поиметь, а просто для самого человека? Ну, например, чтобы порадовать его?
— А… Это и пробовать не надо, — с облегчением сказал Радим. — И так умею.
Наташа только улыбнулась, вспоминая старушек, о которых он рассказывал и которые считали его приносящим счастье… На одном из перекрёстков Игорь свернул.
Двенадцатиэтажный дом, длинный, выстроенный в несколько секций (или как там они называются), постепенно «спускался» по холмистой местности. У предпоследнего подъезда, где случилось несчастье, до сих пор стояли люди, хотя трагедия произошло в послеобеденное время.
Наташа почувствовала укол вины: давно надо было заняться этим домом. Может, тогда и не было бы этой смерти.
Игорь остановил машину за два подъезда до нужного им.
— Подробности кто-нибудь знает? — тихо спросила Наташа, приглядываясь к людям, небольшими группками стоящим у места.
— Пока
— Выходим, — скомандовала Наташа.
— Мы с Леной впереди, — напомнил Игорь. — Вы с Радимом далеко от нас не отходите.
— Почему мы не должны отходить? — шёпотом спросил Радим, когда они пошли по покатой пешеходной дорожке вдоль дома к предпоследнему подъезду.
— Игорь — очень ответственный человек. Он знает, что сильный, поэтому считает своим долгом защищать тех, кто ему вверен, — без тени насмешки ответила девушка. Так что впереди нас с тобой идут два миротворца. Только один работает на умении манипулировать силой эмпатии, а другой — на силе кулака.
— И как ты… вы будете работать?
— Первым делом надо посмотреть, не замешан ли здесь человек. То есть, вполне возможно, аномалия двухкомнатных квартир — искусственная. Такое в практике было: сделал человек проклятие, чтобы отомстить, а из-за последствий страдают невинные, которых проклятие задело. Если вытягиваем пустышку, придётся идти сначала в подъезд и дотошно обыскивать его, искать предмет с наговором, а если и его не найдём, надо будет спуститься в подвал — и присмотреться, не патогенная ли зона здесь. Последнее — трудней. Если в подъезд зайти нетрудно с кем-нибудь из входящих-выходящих, то из-за подвала придётся договариваться с дворничихой. А здесь уж на кого нападёшь. Деньги, конечно, многое решают, да и Лена с нами, но всякое бывает.
— А в саму квартиру подниматься не будете?
— Нет. Смысла не вижу. Место просто простреливается насквозь — и это ясно.
Когда подошли к подъезду, оказалось, что толпа, видневшаяся издалека многолюдной, на деле состояла из небольших группок — отдельно подростки, отдельно старушки, отдельно женщины. Все тихонько, но активно обсуждали происшествие.
Настроение было у всех горестное, хотя Наташа, чутко прислушиваясь, уловила и осуждающее: «И чего ей не хватало?»
Поскольку на месте мало кто стоял: люди ходили, присоединялись то к одной группе, то к другой, подходили те, кто ещё не знал, что произошло и их начинали снабжать невесёлыми новостями, то и группа Наташи не выделялась на фоне перемещающихся людей.
Девушка чуть не подпрыгнула от крика рядом.
Группа девушек — кажется, старшеклассниц, стоявших неподалёку, зашевелилась.
Закатывалась в самой настоящей истерике — непрерывный надрывный крик и громкие рыдания, — какая-то тоненькая девочка лет семнадцати. Она была похожа на своих соседок или подружек и одеждой (вся в чёрном), и недавно просто любопытным взглядом по сторонам — и вдруг… Кажется, только сейчас она пронзительно, до глубин ещё детской души поняла, что стоит рядом с местом гибели человека, решившегося добровольно уйти из жизни…