Разные лики Пси

Шмиц Джеймс Генри

И это позволило ей несколько минут действовать без вмешательства с его стороны.

* * *

— Что с собакой такое? — нервно спросила Гиккез. — Она ведет себя так, точно думает… что неподалеку кто-то есть.

Разговор у костра оборвался. Все взгляды устремились на Чомира. Он стоял, глядя на равнину, и время от времени негромко взрыкивал.

— Не болтай глупостей, — сказала Валайя. — Умная псина просто гадает, куда подевалась Тэлзи. — Она повернулась в Ришу. — Давно она улетела?

— Двадцать семь минут назад.

— Ну, тогда и волноваться нечего, верно? — Валайя насторожилась и воскликнула: — Нет, вы только взгляните на него!

Чомир

подбежал к кару Риша, остановился, уставился на студентов своими желтыми глазами, и снова зарычал.

— Может, с Тэлзи что-то случилось? — предположила Гиккез, зачарованно глядя на пса.

— Ерунда, — тут же отозвалась Валайя. — Да и что с ней может случиться?

Риш встал.

— Что ж… если попробовать позвонить, то хуже от этого не будет…

Он улыбнулся Валайе, показывая, что ничуть не волнуется, подошел к кару и открыл дверцу.

Чомир бесшумно проскользнул мимо него внутрь машины.

Риш нахмурился, взглянул на подошедших Валайю и Данкера, собрался было что-то сказать, но покачал головой, забрался в кар и включил коммуникатор.

— Знаешь ее номер? — поинтересовалась Валайя, скосив глаза на Чомира.

— А то.

Риш набрал номер. Все трое принялись ждать. Через некоторое время Валайя кашлянула.

— Наверное, вышла из кара и где-то бродит.

— Конечно, бродит, — мгновенно согласился Риш.

— Все равно продолжай вызывать, — посоветовал Данкер.

— А я и вызываю. — Риш снова взглянул на Чомира. — Если она где-то рядом с каром, то сейчас ответит…

* * *

— Почему не отвечаешь? — услышала Тэлзи визгливый от нетерпения голос Робана. — Очень глупо с твоей стороны вынуждать меня сердиться.

Тэлзи промолчала. Она смотрела на звезды и медленно моргала. Ее сжавшееся в тугую пружину сознание терпеливо, как голодный кот, дожидалось малейшего дуновения выскользнувшей подсознательной мысли или эмоции Робана, не профильтрованной через блокирующие устройства пси-машины, которое могло бы позволить ей через открывшуюся лазейку проникнуть на телепатические уровни его сознания. За те минуты, что она пролежала парализованная в кресле пилота, девушка успела разобраться с информацией, выхваченной во время краткого предыдущего контакта. Теперь она прекрасно понимала Робана.

Он жил в аппаратной — большой комнате, островком расположенной в окружении точных и безупречных в смысле надежности машин. Робан редко покидал это помещение. Из отражений на отполированных поверхностях приборов она знала, как выглядит ее респондент, что о себе думает. Половинка человека, заключенная ниже пояса в летающую подвижную машину наподобие миниатюрного аэрокара, которая позволяла ему перемещаться, а заодно поддерживала жизнедеятельность. Эта машина была очень эффективна — возвышающаяся над ней половинка тела была энергична и сильна. Робан, несмотря на свою изоляцию от общества, уделял пристальное внимание собственной внешности. Так, например, пиджак его был скроен по последней моде Орадо-сити, густые ухоженные волосы были уложены в замысловатую прическу.

Пока несчастный случай не приковал его к этой машине, он вел полнокровную жизнь ученого, спортсмена и путешественника. Стремление полностью расквитаться с виновником рокового просчета стало для Робана навязчивой идеей, и он принялся строить планы с тщательностью охотника на крупную дичь, кем он, по сути своей, и являлся. Его работа на Федерацию была связана с усовершенствованием устройств, позволяющих передавать напрямую ощущения из одного мозга в другой, и их адаптацию к различным сферам применения. Удалившись в парк Мелна, Робан принялся терпеливо переделывать

подобные приборы для собственных нужд, и добился такого успеха, о каком и не мечтал, не подозревая, что этому успеху он отчасти обязан дремлющим в его разуме пси-способностям, которые нечаянным образом были стимулированы во время экспериментов.

Тем временем калека подготовил и завершающие ходы своего плана, установил автоматическую машинерию, предназначенную для ухода за домом, а старую экономку рассчитал. Контрабандисты доставили ему дикого хищника, водившегося на этом континенте, для которого Робан устроил вольер под домом. Он тренировал хищника, а также себя, совершенствуя умение владеть аппаратурой, посылал натасканное животное охотиться по ночам, и возвращал его в подвал после удачной охоты, все ощущения которой мысленно делил со зверем. Одно лишь это приносило Робану куда более острое возбуждение, чем весь его предыдущий охотничий опыт. Он еще более усиливал адреналин в своих жилах, вводя пойманным в ловушки животным препарат, обнажающий их чувства для приборов, после чего пускал по их следу убийцу. Робан мог становиться по выбору охотником или жертвой — раздельно или одновременно — и отслеживать каждую погоню до конца, отключаясь от загнанной добычи лишь тогда, когда приборы фиксировали импульсы умирающего мозга.

Решив, что больше он уже ничему не научится, Робан связался с темными личностями, и те за большие деньги доставили к нему его врага. Тем же вечером он вывел его из ступора, пояснил, что его ждет, и выпустил под свет звезд — спасаться бегством. Час спустя Робан и его плотоядный заместитель завершили драматический спектакль трагическим финалом, а приборы, принимающие мозговые импульсы накачанной наркотиками жертвы, полностью и четко транслировали Робану панический ужас и последние муки.

На этом Робан собирался покончить с местью. Но он и не думал отказываться от неповторимого возбуждения новым видом экстремального спорта, разработанного им по ходу дела. Увлечение поглотило калеку едва ли не полностью, и Робан почти уподобился зверю, которого превратил в свое продолжение за пределами жилища. Они, оба, выходили теперь по ночам вынюхивать и выслеживать, догонять и убивать. Они сравнялись в жестокой, злобной и дикой дерзости, и достаточно насобачились, чтобы без особой нужды не пугать населяющих парк животных. Утром они возвращались в дом Робана и большую часть дня отсыпались. Не подозревающие ни о чем посетители парка, попадая в этот район, не обнаруживали никаких следов ночной деятельности.

Робан почти и не заметил, как полностью погрузился в новый образ жизни. Как правило, образ этот его вполне удовлетворял, но теперь уже инвалид практически не опасался разоблачения, и иногда вспоминал, какой особый привкус имела охота на человека. Тогда же его сообщники доставляли в дом очередную партию «припасов», и в тот же вечер начиналась охота на разумную дичь. Молодую и полную сил дичь, отчаянно пытающуюся спастись, но ни разу не сумевшую уйти слишком далеко. Так здоровые представители человечества выплачивали калеке должок за физическое увечье.

Некоторое время Робану не давало покоя одно опасение. Работая на правительство, он имел несколько контактов с телепатами, призванными для участия в различных экспериментах. Робан выяснил о таких людях все, что сумел, и пришел к выводу, что хитроумные пси-машины, которыми он окружил аппаратную, не позволят телепатам засечь его противозаконную деятельность. Правда, легкое сомнение в собственной безнаказанности все еще оставалось, но вот уже два года он без особых помех развлекался в парке Мелна, и тревога практически снизилась почти до нулевой отметки.