Разоблачение
Шрифт:
Я возвращаюсь в подвал и достаю все документы, рассказывая при этом все, что знаю. Неопознанные тела, дом, который отец хотел сжечь, НВВВ, что обнаружило ФБР. Я рассказываю им все свои догадки и расследования.
Я даже упоминаю нашу с Алексом теорию по поводу вируса, а также про Майка Купера и те письма, что обнаружились в ноутбуке отца.
Алекс появляется где-то в середине моего рассказа. Он ни о чем не спрашивает, поэтому я сама вкратце рассказываю ему теорию других планет, о том, что вся эта троица с другой вселенной, что они
– И что я должен увидеть?
– начинает Алекс, но тут его глаза расширяются. Вода просто превращается в воздух.
– Как ты…
– Мы как-то прошли через портал, и он навсегда изменил наши тела. И теперь я могу работать с молекулярными структурами тел, - Бен проводит рукой по волосам.
– Вот как он меня вылечил, - шепчу я.
Алекс поворачивается ко мне, а я отвожу взгляд. Я должна была давно ему об этом сказать.
– Теперь веришь?
– спрашивает Элайджа.
– Нет, но я внимательно слушаю.
Я продолжаю рассказывать.
– Должно быть, кто-то еще открывает порталы, - говорит Бен, когда я заканчиваю свой рассказ.
– Кто?
– я не могу не улыбаться.
– Думаешь, есть кто-то еще, кто в свободное время занимается открытием ходов в другие вселенные?
– Мой отец, - улыбается Элайджа, и я понимаю, что впервые вижу его счастливым, от чего он выглядит лет на пять моложе.
– Твой отец? Зачем ему это?
– удивленно спрашивает Алекс.
– Мой настоящий отец, - уточняет он.
– Он работает в правительстве, что-то вроде президента, но у нас все немного по-другому. Он руководит страной уже очень давно, раньше, чем я родился. Я знаю, что он ищет нас!
– Но мы не можем быть в этом уверены, - тихо добавляет Бен, и я понимаю, что это давний спор.
– А что если один из открытых порталов был правильным? Что если они знают, где мы? Может они тоже пытаются найти способ вернуть нас обратно, - стоит на своем Элайджа.
– Или это может быть Майк Купер, или кто он там на самом деле, - говорит Алекс.
– Это может быть кто угодно, что угодно, - Бен встает и начинает ходить по комнате.
– Мы только знаем, что порталы открываются и перемещают людей. Это может быть связано с теорией волновых функций.
– Что ж ты такой зануда! Говорю же, это только теория!
– Элайджа качает головой.
– Это не только теория, это правда! И мы - живое доказательство этому!
– Стойте! объясните же, что это за теория такая!
– я хватаю Бена за руку.
– Согласно теории, вселенные должны быть разделены, они не должны никак пересекаться. Как только случается что-то, что связывает их (например, когда три подростка перемещаются из одной вселенной в другую), они сдвигаются и становятся ближе, пока в итоге не сталкиваются.
– Сталкиваются?
– повторяю я, потому что не могу поверить в то, что слышу.
Но мне придется.
– Уничтожая друг
– Теория волновых функций.
Бен кивает.
– И обратный отсчет может быть с этим связан, - говорит Алекс, а я просто смотрю на него, потому что не могу подобрать слова, чтобы выразить свои мысли вслух. Да, я испытала облегчение, когда поняла, что вирус тут не причем, но теперь понимаю, что все может быть гораздо хуже.
– А что если НВВВ, которое нашло ФБР… Что если это не бомба и не что-то, что активирует вирус. Страз говорил, что они не могут обезвредить это устройство, а что если его не надо обезвреживать, что если это отсчет до того, как вселенные столкнутся?
– 8 дней.
08:17:42:19
8 дней нам придется работать сообща. И этот альянс основан на наших с Беном чувствах друг к другу, пусть мы еще об этом и не говорили.
Алексу я верю, а к Бену испытываю чувства и тоже хочу верить, но как отношусь к Риду и Элайдже еще сама толком не понимаю. Но они - все, что у меня есть, если я пойду в ФБР, они потребуют доказательств, которых у меня нет. Страз мне не поверит, отец бы тоже не поверил. Получается, опять приходится держать все в секрете?
Но я стараюсь об этом не думать, о том, что отец мог бы мне не поверить.
– Вовсе нет, - и это правда!
– Однажды у нас сломался тостер и он заверил нас, что все отлично починит сам. Он разобрал все по деталям, а потом попытался собрать обратно. Мы с братом при этом сидели рядом и наблюдали за его работой.
– Починил?
– Дерек на два года старше. Это он привил мне любовь к машинам и мотоциклам, у него было полно маленьких моделек, похожих на игрушки, но они были совсем как настоящие. Эти модельки были ужасно дорогие, поэтому мама делала так, чтобы над каждым новым экземпляром мы с ним работали вдвоем. Потом мы гоняли машинки по улице, за нашей собакой!
Я улыбаюсь, представляя, как машинка гоняется за собакой.
– Знаешь, что самое ужасное?
– глаза Бена на мокром месте.
– Я не помню, как они выглядят. То есть мне кажется, что помню, у меня масса вариантов. Я помню, что на свое день рождения мама была в розовой блузке. А на Дереке была майка с изображением робота. Но я совсем не помню их лиц.
Я обнимаю Бена, потому что не могу представить ничего хуже.
– Иногда я даже не могу вспомнить, что случилось здесь, а что - там, - шепчет мне он на ухо.
Я кладу руки ему на щеки, и мы оказываемся нос к носу, наши лбы прикасаются друг к другу. Мне хочется знать, о чем он думает. Его сердце бьется так быстро, что, кажется, вот-вот выскочит наружу. Думает ли он о том грузовике, что свел нас вместе? Догадывается ли он о том, что эта смесь запахов ментола, мыла и бензина сводит меня с ума?
– Ты - мой якорь. Ты - первое, что я увидел, оказавшись на этой планете. Ты вытащила меня из воды, и я знал, что все будет хорошо, даже с учетом, что мы застряли здесь.