Разоблачение

Берг Кэрол

Александр схватился рукой за щеку, удивленно посмотрел на испачканную кровью ладонь, потом на свой меч в моей руке:

– Какого…

– Я никогда не вернусь! – заорал я, перебивая его.

Один дерзиец уже прижал к земле Фиону, а второй схватил меня огромными ручищами. Потом он башмаком прижал к земле мою руку, из которой успел выпасть меч принца. Выплевывая изо рта кровь и грязь, вяло отбиваясь от выкручивавшего мне руки воина, я запрокинул голову и продолжил:

– Хорошо, закуй меня в цепи снова, но не думай, что я останусь в них вечно. Твоя Империя в огне! Я не Айвор Лукаш, но знаю, что скоро твои рабы станут свободными. – Я позволил воину

скрутить себя так, что мог только дышать и вопить. Чем хуже со мной обойдутся, тем лучше. – Я никогда не стану служить тебе снова, лорд Вейни!

Я даже позволил еще одному подбежавшему воину поставить колено мне на спину и завернуть назад руки, а второму – вывернуть мне голову под немыслимым углом и приставить к горлу нож. Александр, с побелевшим от ярости лицом, со стекающей по щеке струйкой крови, уставился на меня так, словно я был восставшим Повелителем Демонов. Услышал ли он, как я его назвал – именем покойника, соединившего наши судьбы? От этого зависело многое.

«Поверь мне. Думай. Даже если сразу не поймешь всего, помни о том, что мы сумели сделать вдвоем. Ты же знаешь, что я никогда не причиню тебе вреда».

Принц повернулся к воинам, поняв:

– Привяжите его к дереву, дайте ему пятьдесят плетей и оставьте. Пусть волки научат его, что стоит правда раба. У меня есть дела поважнее, чем беглые. Он предупредил этих разбойников, и теперь нам придется сообщить принцу о неудаче. Ему это не понравится. Я же говорил ему, что переговоры с бандитами не доведут до добра.

Когда Александр начинал подыгрывать, он всегда отдавался процессу всей душой, и для меня это обычно заканчивалось плохо. Прекрасно вышколенные воины (несмотря на разыгравшуюся перед ними странную сцену, они не задали ни одного вопроса) привязали мои руки к дереву высоко над головой. Прежде чем они приступили к порке, Александр обошел вокруг меня, словно убеждаясь, все ли в порядке, и остановился, глядя мне в глаза. На его руке, прижатой к груди, блеснули золотые кольца. Я бродил по его душе, мы были с ним как братья, как отец и сын, как муж и жена, мне не нужны были его слова, чтобы понять вопрос. «Ты уверен?»

– Скажи своему принцу, что его Империя не сможет и дальше жить в несправедливости, – заявил я. – Но если он обратит внимание на тех, кто взывает к нему, поверит тем, кто уповает на него, его слава будет длиться вечно.

– Пятьдесят, – повторил он, развернулся и пошел по тропе. Он держал руку на рукоятке меча, хотя опасность уже миновала.

Никакая магия не может заглушить такую боль. У меня не было умения успокаивать разорванную кожу и мышцы. А Александр не мог назначить меньшее количество ударов. Только не за нападение на себя самого. Те, кто наблюдал за нами – а я был уверен, что они наблюдают, – не поверили бы. Дурацкая затея. Наверняка можно было найти сотню других способов разыграть ссору, но у меня не было времени выбирать. Александр должен был поверить, что я собираюсь следить за его врагами, а разбойники должны были поверить, что я обречен на смерть за неучтивое поведение. Что я буду делать, когда узнаю все необходимое мне, я понятия не имел.

Через некоторое время двое солдат закончили возложенную на них обязанность и поспешили вслед за ушедшим принцем. Порка показалась мне бесконечной. В моем меркнущем сознании мелькнула мысль, что, если Айвор Лукаш не примчится спасать меня, я войду в историю как величайший дурак всех времен. У меня не было никаких доказательств, что среди наблюдавших за нами из леса был тот жрец, но я верил, что он там. И у меня не было

никакой надежды на то, что он клюнет на эту приманку, хотя дерзийские воины были совершенно искренни Если разорванная кнутом плоть и стоны что-то значат, вождь повстанцев придет мне на помощь. Но сейчас я был почти уверен, что так и умру, привязанный к дереву, превращенный в сгусток боли.

Мой мозг плавал в тумане, я даже не пытался придумать, что я расскажу, если появятся мои спасители. Единственное, на что меня хватило, – создать заклинание, развязавшее мои веревки. Как только они ослабели, я кулем муки упал на землю, на ковер из сосновых игл. Было еще кое-что, что я должен был успеть до появления кого бы то ни было. От каждого движения у меня перехватывало дыхание, но я сунул руку за пазуху и вытащил кожаный футляр с намерением спрятать ценную вещь. Когда он уже был в моих руках, мне пришлось остановиться и отдохнуть.

Недалеко от тропы мчался поток, ему было наплевать на суету смертных на его берегу. Невероятно, насколько мучительным может стать обычно приятный звук бегущей воды. В горле у меня засаднило, во рту пересохло. Все мои устремления и высокие цели исчезли, заглушенные одним-единственным желанием добраться до воды. Я начал медленно ползти к потоку. Через несколько метров я замер и закрыл лицо руками, меня трясло, дальше двигаться я не мог. Я едва не кричал в голос от боли в спине и понятия не имел, куда спрятать футляр… бумагу с печатью Александра… мою свободу. Еще несколько метров, и моя голова склонилась над водой, но у меня уже не было ни сил, ни желания достать до нее.

Потом у моего рта вдруг возникла кружка с водой, и откуда-то издалека донесся голос, говоривший с легким манганарским акцентом:

– Как такое возможно после того, что они с тобой сделали?

ГЛАВА 11

– Ты же не возьмешь его с нами?

– А что еще ты можешь предложить?

– Прикончить его. Он просто еще один дерзийский убийца, мечтающий уничтожить нас. Их тут было целое войско. Какое еще доказательство тебе нужно?

– Какое-нибудь. У меня к нему множество вопросов, кроме того, он явно рассорился со своими друзьями, если это были его друзья. Несмотря ни на что, я по-прежнему считаю, что думать и слушать важнее, чем убивать. Давай сюда лошадь.

– Ты просто идиот, Блез.

– Я считал бы, что прожил день зря, если бы не услышал от тебя этих слов.

Весь этот обмен любезностями шел у меня за спиной. Те же руки, что дали мне благословенной воды, теперь подсунули под меня свернутый плащ, так что моя голова болталась в воздухе. Все мое тело словно побывало в мельничных жерновах, но я хотя бы слышал.

Голова едва не раскололась от вспыхнувшего где-то надо мной заклятия. Лежа лицом вниз, я не видел ухода скептически настроенного собеседника. Топот копыт навел меня на мысль о лошади, но потом я понял, что лошадь двигается гораздо тяжелее… к тому же запах был другим. Наверное, это козел. Я решил, что все это мне снится.

Однако снова возникшая перед носом чашка с водой разубедила меня.

– Как же ты меня нашел? Только не говори, что идешь за мной от самого Вайяполиса. Мне лучше знать.

Не было смысла притворяться. Я немного приподнял голову и позволил ему влить мне в рот холодной жидкости.

– Спасибо, – произнес я. – Как же ты сохраняешь чужое лицо так долго? Я не знаю ни одного эззарийца, который мог бы изменять свою внешность больше чем на пятнадцать минут.

Он засмеялся, громко и заразительно: