Разоблачение
Шрифт:
— Вы ненавидите меня за ложь? Я столько недель страдала из-за этого. Вы не представляете…
— Представляю. — Эш положил руку ей на плечо. — С легкостью. Я помню каждое слово, сказанное мной в отношении леди Анны. Вы сочли, вероятно, меня самым жестокосердным мужчиной на земле. За последние месяцы… ваша мать, этот церковный суд. Потеря жениха. Наследства. Места в обществе. Господи. Я же сам объявил вас незаконнорожденной. Маргарет, что же я наделал?
Она закрыла лицо руками. Глаза защипало от слез. Она сотни раз представляла себе этот момент в тысяче возможных вариантов. В ее представлении
— Эш. Прошу, не надо.
— Значит, вас зовут Анна?
— Анна Маргарет. Но Анной называли матушку, поэтому я была для всех Маргарет.
— Вы присутствовали тогда в комнате, когда Парфорд сказал, что его дети никчемные создания. Боже, Маргарет. Как же тяжело вам было это услышать.
— Не волнуйтесь, я перенесла это спокойно, поскольку мне больше не надо об этом думать. — Подбородок дрогнул.
Эш деликатно промолчал. Затем подошел к окну и напряженно вгляделся в даль.
— Вы не задумывались о том, что я хочу жениться на вас не из-за коммерческих расчетов?
Маргарет посмотрела на него с волнением:
— Даже вы, Эш, не можете быть таким безжалостным. Нет. Я не верю, что вы на такое способны.
Он подошел и открыл ящик комода.
— Я могу быть беспощадным, Маргарет. — Эш перевел дыхание. — Я знаю такую свою черту, даже если вы не до конца это осознали. Ваш брат попытается окончательно разрушить вашу веру. Будет убеждать, что я лжец. Поэтому я хочу, чтобы вы верили мне настолько, чтобы даже Ричард не смог вас разубедить.
— Я верю, — сказала Маргарет, хотя все еще сомневалась. Уверенность появилась вчера вечером, но после этого произошло достаточно событий, способных поколебать даже самую стойкую уверенность.
Эш молчал. Порывшись в ящике комода, он наконец извлек из него жилет и протянул Маргарет.
— Посмотрите в правом кармане.
Она осторожно протянула руку. Ткань была плотной и грубой. Пальцы нащупали клочок бумаги. Развернув ее, Маргарет на мгновение решила, что сама разучилась читать, но вскоре поняла, что держит листок обратной стороной, пытаясь разобрать отдельные знаки в тех местах, где чернила насквозь пропитали бумагу. Она перевернула лист и стала внимательно изучать написанное. Но и сейчас постижение смысла давалось ей с трудом. Мозг напрочь отказывался работать, слова казались иностранными, отличными от тех, которыми она привыкла оперировать.
— Что это? Почему тут написано Маргарет Лоуэлл?
— По этой причине я ездил на прошлой неделе в Лондон. Потому я был в таком нервном состоянии все последние дни, ожидая прибытия письма. Это пришло из канцелярии архиепископа Кентерберийского в ассоциации юристов по гражданским правам, куда я обращался за специальным разрешением на венчание без оглашения имен лиц, предполагающих вступить в брак, в неустановленное время или в неустановленном месте.
— Оно девятидневной давности.
— Знаю. Это именно то, что поможет мне убедить вас, что брат ошибается, а я говорю правду. Единственное, что я выигрываю
— Эш. — Голос звучал слабо. Она с трудом проглотила стоящий в горле ком, сдерживая подступавшие слезы. — Вы разрываете мне сердце.
Раньше это выражение всегда существовало для нее лишь в качестве метафоры. Однако сейчас внутри все разрывалось на две части. Заняться любовью с Эшем было для нее определенным вызовом — возможностью доказать, что собственное тело принадлежит только ей, что она сама может распоряжаться своей добродетелью, как и всей жизнью. Она сама хозяйка своей судьбы, и никто не сможет забрать у нее это право.
Однако он не требовал дальнейшего сопротивления. Напротив, он ждал от нее покорности. В одном Ричард, несомненно, прав: если она выйдет за него замуж, это будет настоящим предательством. Не противостоянием общественным устоям, а предательством братьев, матери. В случае брака Маргарет с Эшем Тернером братья окончательно потеряют возможность быть признанными наследниками, навсегда останутся изгоями в обществе и получат лишь малую часть имущества.
Маргарет обещала себе оставаться благородным человеком даже после того, как лишилась всех благородных титулов. Эш просил ее быть эгоистичной, заботиться только о своем благополучии. Если она так поступит, то будет ничем не лучше отца.
Эш требовал от нее больше, чем она могла дать.
— Теперь я понимаю, — сказал он, — почему потребовалось столько времени для выдачи разрешения. Архиепископ не мог подписать его, не будучи уверенным, что вам можно вступать в брак, а в приходе не было записи о мисс Маргарет Лоуэлл.
— Да. Не было.
— Что ж, я опять подам прошение.
После того как Эш узнал правду, все должно было быть иначе. Все должно было быть проще. Этой новости следовало убить его желание. Тогда ей не пришлось бы выбирать между совместной жизнью с Эшем и счастьем братьев. Как же она может бросить их?
Маргарет привыкла сносить бесконечные оскорбления отца. Но именно мягкость ее и погубила. В ее лексиконе не было слова, способного выразить всю степень этой мягкости.
Она покачала головой:
— Нет, Эш. Я не знаю. Я… я не знаю.
Он тяжело вздохнул и прижал ее к себе. Маргарет обняла его и прошептала:
— Простите.
Когда-то она мечтала услышать его извинения. Хотела наказать его, вырвать сердце и растоптать, чтобы он понял, какие чувства испытывает человек, потерявший в жизни все.
Как она ошибалась. И это ее убивало. Эш поступал так не ради себя самого, а ради нее. Его великодушие лишило ее той холодной ненависти, что подпитывала ее силы все это время. На одно мгновение Маргарет даже уверилась, что они могут быть вместе. Обнимавшие ее руки были таким теплыми и реальными, ее окружала та действительность, которую она ждала всю жизнь. А сейчас она казалось эфемерной, словно сладкий сон.
Глава 17