Разоренные земли
Шрифт:
Они поднялись еще на один лестничный пролет, затем стали ждать в роскошной передней. Затем Рольфа ввели в огромное круглое помещение, расположенное в нижнем этаже квадратной башни, которая венчала здание. У одной из стен в огромном кресле восседал Экумен. В креслах по обе стороны от него сидели Чап и златовласая Чармиана, невозмутимые, словно статуи. На вогнутой стене позади Экумена были развешаны многочисленные трофеи военные и охотничьи; среди них были и предметы Старого Мира - Рольф думал, что узнал их по гладкой, совершенной форме, как у стекол для дальновидения и у Слона.
Вокруг
Рольфу представилось только одно мгновение, чтобы окинуть всех взглядом, и его вытолкнули вперед, чтобы он предстал перед самим сатрапом. Зловещие глаза Экумена обратились к нему, и двое, которые держали Рольфа за руки, поставили его на колени.
Голос сатрапа заставил юношу вздрогнуть, несмотря на все его кажущееся спокойствие.
– Ты хорошо дрался сегодня, раб. Что бы ты хотел получить в награду?
– Я хотел бы - только то, что, как я думал, я уже получил. Возможность сразиться с тем, кто, как мне казалось, скрывается под шлемом с нарисованной на нем дьявольской маской!
– Рольф не смотрел на Сару, но надеялся, что она его слышала.
– И с кем же, по-твоему, ты должен был драться?
– спокойно спросил его Экумен.
Рольф повернул голову, чтобы взглянуть в сторону Чапа.
Прошло некоторое время прежде, чем воин понял, что именно имел в виду пленник. Затем Чап выпрямился в кресле.
– Со мной? Ты, деревенщина! Ты думал, что _я_ вооружусь щитом и надену шлем, чтобы унизиться до поединка с _т_о_б_о_й_?
Снова все припомнив, Рольф понял, что это он сам по глупости взял себе в голову, будто Чап будет драться с ним. А другие использовали его глупость, чтобы натравить его на Нильса и заставить убить его ради их забавы.
– Деревенщина?
– пробормотал Экумен.
– Да, судя по всему, он крестьянин - но удар был хорош... да и отбивался он неплохо. Юный мастер, где ты научился так обращаться с мечом?
Интриги были в новинку Рольфу, но он явственно ощущал недоверие друг к другу и ненависть окружавших его зловещих людей. Он почувствовал, что все они настроены друг против друга. Если бы он знал, какая ложь надежней всего подтолкнет их к взаимному уничтожению, он солгал бы, не задумываясь. Но при сложившемся положении дел он инстинктивно выбрал своим оружием правду.
– Всему, что я знаю о фехтовании, - сказал он отчетливо, - я научился здесь, в Замке.
– И он понял, что правда каким-то образом угодила в цель; если бы взгляд Чармианы мог убивать, он в ту же секунду пал бы бездыханным.
– Кто учил тебя?
– сурово спросил Экумен.
– Вот он.
– Рольф показал рукой в сторону старого солдата. Тот даже не посмотрел на Рольфа. Стоя прямо, расправив плечи, он,
Блеснула молния, где-то совсем рядом. Сперва послышался легкий треск, затем словно великан разорвал небо надвое сверху донизу, на мгновение дав прорваться наружу ослепительному пламени из какой-то огромной печи, находящейся позади. Молния ярко осветила лицо Чармианы, когда принцесса с облегчением подняла глаза. Она смотрела поверх плеча Рольфа. Рольф на мгновение повернул голову; в дверях стояла высокая серая фигура - если ему это не показалось.
– Смотри на сатрапа!
– Кулак охранника ударил Рольфа в лицо; Рольф повернулся обратно. Каким-то образом видение расширенных глаз седого колдуна не исчезло и наложилось на лицо Экумена.
– И тебя хорошо кормили?
– заботливо спросил Экумен.
– Да.
Один из мужчин с накидками на головах, стоявших у носилок, повернул голову, и Рольф с внезапным ужасом увидел, что на плече колдуна, наполовину скрытое его плащом, скорчилось существо, бывшее и жабой, и чем-то большим.
– Господин, я теперь уверен, что этот человек, который проиграл поединок, был истощен и ослаблен. И долго был без отдыха. Признаки совершенно очевидны.
После этого на какое-то время Рольф утратил способность слышать. При всем владевшем им страхе и ненависти он ощутил почти жалость к этим людям, озлобившимся настолько, что могли играть в подобные игры с беспомощными рабами. Но он поверил им - что ему представится шанс сразиться с Чапом он хотел поверить в это. Он почувствовал, как колени под ним подогнулись. Но и теперь он не мог повернуть лицо к Саре, даже ради спасения своей жизни. Своей жизни? Нет, поворачиваться не стоило. Если бы только не он убил Нильса, а Нильс убил его!
Когда к нему вернулась ясность мысли, когда отвращение к самому себе обратилось на тех, кто так провел его и использовал для своих целей, тогда он увидел, что его инструктор стоит на коленях рядом с ним. Старый солдат, запинаясь, проговорил:
– Пощадите, господин.
– Но он не поднимал глаз, чтобы взглянуть на Экумена.
– Скажи мне, мой верный сержант, - кто отдал приказ так готовить этих двух гладиаторов?
В ту же секунду старый солдат захрипел. Его голова повернулась, глаза расширились, словно он хотел увидеть что-то невидимое, набросившееся на него сзади. В следующее мгновение он повалился вперед, почти так же, как Нильс на арене. Но этот человек не был сражен клинком, а только парализован каким-то припадком; он продолжал стонать, не в силах произнести ни слова.
Экумен вскочил на ноги, сердито отдавая приказания. Человек с жабой осмотрел солдата и, хмурясь, поднял голову. К ним величественным шагом подходил тот, что был в глубине помещения, высокий и седой.
Экумен протянул ему почерневший металлический ящичек и произнес:
– Элслуд. Быстро ответь мне, что ты можешь извлечь из этого?
Нахмурясь, Элслуд принял вещицу, взвесил ее в руке, побормотал над ней, затем поднял резную крышку. Все, кто был рядом, попятились. Он уставился на почерневший камень, который лежал внутри.