Разорванное небо
Шрифт:
– Эй, Чарли-на-хвосте! – на самом деле оператора хвостовой установки звали вовсе не Чарли, но это обращение давно уже стало чуть ли не официальным. – Готов к работе?
– Готов, но пушка еще не достает. Похоже, он хочет подойти поближе.
– Пусть подходит! – подал голос второй оператор вооружения. Ник знал, что как только вражеский истребитель проскочит вперед, ему вслед будет выпущена еще пара ракет «воздух-воздух».
– Где второй?
– Ушел вниз, разворачивается для новой атаки… Идет вверх…
– Черт, да где же «лайтнинги»! – сорвался на крик Риверс, заваливая тяжелую машину на крыло.
Меньше
Казак скорректировал падение, благо высота позволяла не торопиться с выходом из него, и, ухитрившись в полуперевернутом положении переключить режимы обзора обстановки, попытался понять, откуда атака.
«Что за фигня?! – бормотал он про себя. – Шестерка В-52 вроде разворачивалась… Шестерка? Нет, их теперь пять! А от шестого осталась только широкая дымная полоса, уходящая вниз!» Казак одним движением перевернул истребитель и, вися на привязных ремнях вниз головой, глянул на землю.
Сбитый В-52 падал вниз, крутясь в плоском штопоре так, словно это был не восьмимоторный бомбардировщик, а маленький спортивный самолет. Рядом с ним на фоне земли мелькнул еще один небольшой крылатый силуэт, неровная серая окраска которого делала его почти незаметным.
Казак вновь выправил самолет и опустил его нос вниз. Вот отметка падающего бомбера, а где же тот, серый? Помехи, помехи…. Что за чертовщина!
– Казак, Дед, слышите?
Это Корсар! Он что, уже снова взлетел?
– Здесь истребители, повторяю – здесь истребители, эф-два-два, наши радары их не видят, работайте глазами!
– Одного бомбера я уже обработал, сейчас будет второй! – послышался голос Деда.
– Дед, я сказал, истребители!
– Имел я истребителей! Полсотни-два!
Казак резко взял на себя ручку, СУ-37 послушно описал полупетлю, одновременно переворачиваясь в воздухе, и летчик почти сразу увидел на фоне неба врага – распластанный силуэт истребителя F-22.
Ник Риверс уже отдал приказ на разворот и второй проход над целью, когда сербский истребитель, поднимавшийся почти вертикально вверх, выпустил залпом две ракеты. На этот раз американцам не помогли ни ракеты ближнего боя, выпущенные с замыкающего группу самолета, ни серия ярко вспыхивающих ловушек, отстреленная с обреченной машины, и обе сербские ракеты взорвались прямо под брюхом предпоследнего бомбардировщика.
Самого худшего – детонации оставшегося боезапаса – не произошло. Однако взрывом, видимо, повредило проводку управления элеронами или закрылками, потому что сразу после этого бомбардировщик вдруг перевернулся через спину и, вращаясь, полетел вниз к земле.
Не выдержав, Ник включил рацию:
– «Лайтнинги»,
– Легче, док, мы начинаем.
Риверс со злостью ударил по клавише. Они только начинают!
Однако помощь «лайтнингов» почувствовалась сразу. Выпущенные снизу вверх два AMRAAMa хотя и не имели больших шансов попасть в пристроившийся сзади истребитель, но заставили его прервать атаку и уйти вниз. Но тот, кто только что сбил один из бомбардировщиков и ушел вверх, теперь там, на высоте четырнадцать тысяч метров, уже готовился к новой атаке.
– «Лайтнинги», у нас на крыше еще один, не забудьте! – выкрикнул кто-то из пилотов бомбардировщиков второй тройки.
– О'кей, сейчас сделаем.
«Похоже, эти парни на F-22 свое дело знают. Будем надеяться, что экипаж со сбитой „крепости“ спасется». Риверс глянул вниз, через нижнее остекление штурманской кабины, надеясь угадать на фоне гор внизу оранжевые купола парашютов.
Казак отдал ручку от себя, одновременно накреняя самолет влево, и СУ-37 ушел под «лайтнинг», не дав его пилоту время выпустить ракеты. Где-то вдали мелькнул силуэт еще одного СУ, но Казак не понял, кто это, Корсар или Дед. Сейчас молодой летчик разгонял свой самолет до звуковой скорости, чтобы в случае ракетной атаки иметь больше времени для уклонения.
«Однако он здесь не один! – удивился Казак, заметив еще один „лайтнинг“, уходящий вверх, и тут же сам себе ответил: – А ты чего хотел? Честной дуэли?» Он включил рацию, и спросил:
– Корсар, Корсар, сколько их тут?
– Штуки четыре, или пять… А, сволочь! Казак понял, что Корсару не до него, и перевел «сухого» в пологий набор высоты. Увиденный им F-22 шел встречным курсом и вел огонь из пушки. Это не была классическая лобовая атака времен Второй мировой войны, дистанция между самолетами была гораздо больше, к тому же американский летчик не собирался играть в игру «кто первым отвернет». Траектория его полета спустя секунду должна была пройти над машиной Казака, и эту секунду тот потратил на то, чтобы изготовить пару Р-73 к пуску.
Расстояние до «лайтнинга» было не больше четырех сотен метров, когда Казак одновременно увеличил до максимума тягу двигателей и быстрым движением взял на себя ручку управления.
«Кобра» оправдала свое название. В тот момент, когда «сухой», запрокинувшись, стоял на хвосте, a F-22 проходил над ним, с консолей крыльев российского истребителя сошли две ракеты ближнего боя. Одна из них не просто нашла самолет – она залетела в воздухозаборник и там взорвалась.
Поскольку Казак развернул свой истребитель после «кобры», он не увидел падающего противника – падать было попросту нечему Боевая часть ракеты, взорвавшаяся буквально внутри самолета, разметала «лайтнинг» на бесформенные куски, кувыркавшиеся теперь в воздухе.
– Ага! – заорал летчик торжествующе. – Съели?! – и тут же получил в напоминание о том, что бой еще не окончен, взрыв ракеты прямо по курсу Что-либо предпринимать было уже поздно, и истребитель Казака пролетел прямо через облако разлетающихся осколков. В остеклении фонаря кабины появилась небольшая дырка, окруженная трещинами. Система жизнеобеспечения среагировала на повреждение, и стекло защитного шлема с легким стуком опустилось вниз, давая летчику дополнительную защиту от перепадов давления.