Разорванный круг, или Двойной супружеский капкан
Шрифт:
— Все нормально, Билл, — сказала Светлана и погрозила Алтухову пальцем. — Но ты больше не позволяй себе лишнего. Билл этого не любит, и колбасой его не подкупишь. Он очень ревнивый пес.
— Понятно, понятно… — Алтухов дурашливо почесал затылок. — В таком разе предлагаю тебе на выбор два варианта: или твоим четвероногим другом стану я, ходить временно буду на двоих, но ошейник носить — с гордостью. Или мы вступаем в смертельную схватку с моим соперником, кто выживет, тот и получит право сопровождать тебя.
— А ты не подумал, что может быть и третий вариант?
— Третий? Ах да, третий… — Лицо его приняло серьезное выражение. —
В молчании они вышли к домам на Филевском бульваре, остановились неподалеку от асфальтового круга конечной остановки автобуса. Поначалу Светлана собиралась зайти в гости к Лене, которая жила неподалеку, рассказать о свидании с писателем, но теперь ей хотелось домой, полежать в одиночестве на диване, поразмыслить обо всем, что случилось сегодня. Она еще не знала, захочет ли снова встретиться с этим смешным и неуклюжим парнем, продолжить это случайное знакомство. Нужно было подумать.
— Я не могу пригласить тебя к себе, это было бы пошло, — сказал Алтухов. — Давай пойдем куда-нибудь, посидим в ресторане или еще что-нибудь придумаем…
Светлана чуть было не сказала, что рестораны ей надоели.
— Нет, пожалуй, я пойду. Приятно было познакомиться с тобой, Ал, но мне пора домой.
— Я провожу тебя.
— Нет, пожалуйста, не надо. Я живу неподалеку, мы с Биллом вернемся той же дорогой, что и пришли сюда. А ты садись в автобус, он привезет тебя к метро «Фили».
— Ты уйдешь и больше не вернешься? — с тревогой спросил он.
— Я не знаю, — честно ответила она.
— Я найду тебе машину, заплачу водителю, и ты вместе с моим счастливым соперником, — Алтухов бросил недовольный взгляд на Билла, — доберешься домой с комфортом.
— Спасибо, Ал, но… я хочу пройтись, подумать…
— Значит, у меня есть надежда?
— Я не знаю…
— Если мы больше не встретимся, я не смогу прочесть тебе еще одно стихотворение, оно мне очень нравится и, наверное, определит мое будущее. А ты и не узнаешь, какое именно. Кстати, а как я узнаю о твоем решении? Ты ведь вряд ли позвонишь.
— Вот что, — Светлана достала из сумочки записную книжку, авторучку, торопливо написала номер телефона и протянула вырванный листок Алтухову. — Это телефон моей подруги, ее зовут Лена. Позвони завтра, она тебе скажет… Хорошо?
8
Савин достал из бара початую бутылку виски, плеснул светло-коричневой жидкости в хрустальный фужер. Надо бы сходить на кухню за льдом, но там, наверное, Светлана… Савин досадливо поморщился, добавил в фужер еще виски и залпом выпил.
Вечер не принес облегчения, ибо ни один из вопросов, внезапно возникших перед ним сегодня, не был решен, и новых идей на сей счет не появилось. Поездка в Центробанк не улучшила его настроения, да и потом, когда вернулся, радоваться тоже было нечему. Знакомые банкиры из тех, что еще не укатили отдыхать, вежливо отказывали в кредите, напуганные разразившимся межбанковским кризисом. Или заламывали такие проценты, объясняя их повышенным риском, что приходилось отказываться.
Нужен был умный, тонкий, хитрый ход, но придумать его, просчитать не удавалось. Правда, когда стало ясно, что замыслил Лизуткин, деньги отошли на задний план. Теперь голова его была занята поиском срочных решений проблемы, которая, по идее, должна была решиться сама собой, тихо, мирно, естественно.
Первая — Марина. Более яркого примера непостижимой женской логики и придумать трудно. В Женеве она была счастлива с ним, если и вспоминала мужа, то лишь с явным пренебрежением, и под конец командировки согласилась уйти от своего писателя к нему. Такая женщина рядом — и красавица, и в постели неистовая, прямо-таки сумасшедшая! И папа большой авторитет в мире бизнеса, все, к чему стремился Лев Савин, сосредоточилось в ней. Как говорится, а счастье было так близко! Вернулись в Москву, и выяснилось, что муж сам ушел от нее. Казалось бы, ну и прекрасно! Я тебя люблю, ты меня тоже (прямо не говорила, но разве трудно было об этом догадаться!), муж сам устранился — что еще тебе нужно? Так нет же! Именно потому, что муж сам сбежал от нее, вот уже год упрямо твердит, что еще не решила, станет ли его женой или нет. Утверждает, мол, оскорблена и теперь совсем по-другому смотрит на замужество.
Парадокс!
Ну и как после этого понимать их, женщин?!
Вторая — нынешняя жена, Светлана. После Женевы она совсем перестала интересовать его как женщина. И, наверное, почувствовала это. Но вместо того чтобы больше заботиться о муже, который дает ей возможность жить без проблем, выделяя каждый месяц триста долларов на личные расходы и семьсот на питание (это помимо крупных покупок!); вместо того чтобы вкусно кормить, быть нежной и ласковой ночью да вообще пылинки сдувать, — она то с глупыми идеями в самый неподходящий момент лезет, то обижается и не разговаривает. И это во время межбанковского кризиса, когда у всех банкиров голова идет кругом от множества нерешенных вопросов! А ей наплевать на все, какие-то свои глупые проблемки важнее! Ну, ничего! Вот останется одна, тогда поймет, что потеряла. Взвоет, да будет поздно. Второго такого мужа, как Лев Савин, она вряд ли найдет. И пусть не надеется, что те, кто говорил ей комплименты в ресторанах и ночных клубах, будут столь же щедрыми и терпеливыми, как он!
И конечно же, просить ее о помощи в переговорах с Хавьером он не станет. Это исключено.
А Марина… Черт побери! Зачитывается романом своего мужа. Просто кошмар какой-то. Может, она собирается вернуть его? Пойдет, расплачется, уговорит? Не так-то просто было представить себе Марину плачущей, но чем черт не шутит! Мужик-то сейчас на коне, романчик написал, книжка везде продается, народ покупает, читает… Дожили, мать их так! Не Аксенова и Евтушенко читают, а какого-то задрипанного Максима Данилова! И когда?! Как нарочно, именно сейчас, не год назад, когда Марина была готова стать Савиной, не потом, когда это наконец-то случится — сейчас!
И вот результат: она раздумывает о постельных сценах в романе своего бывшего мужа, а ему, Льву Савину, говорит: «Подожди неделю, я еще не готова принять окончательное решение!»
Савин с досадой поморщился, вспомнив, что Марине особенно нравится описание постельных сцен, в которых она сама некогда участвовала. Если б он мог, сочинил бы для нее такое!.. Как любит ее, как думает о ней днем и ночью, ну и, конечно, как им хорошо было вдвоем. Интересно посмотреть, с каким бы видом читал это писатель Данилов. А Марина, наверное, была бы довольна. Да только не может он писать. Деловую бумагу сочинить и то референтам поручает, какой уж там роман!