Разожги во мне магию. Заговор судьбы

Амулетова Вера

Сильным ударом пяткой по черепушке отпихнула его обратно. Проскользила дальше, пока не уперлась в глухое земляное ограждение.

Поясницей наткнулась на что-то острое. Протянула руку за спину и схватила горсть предметов. Посветила на них догорающим корешком. Маленькие заколки, броши, запонки, булавки — просто побрякушки. Похоже, я попала прямиком в логово лепрекона.

Среди всего этого “великолепия” были два предмета, светящиеся магией. Один из них — кулон Рикель, который я много раз видела у подруги на шее. Потрясающей красоты

роза, сделанная из белых и синих горных алмазов. В сердцевине цветка покоилась крошечная золотая змейка.

А второй — маленький, искусно выполненный ключик, источающий темно-синий свет.

Быстро спрятала кулон и ключик в карман и снова ударила ногой пробравшегося было в нору скелета.

Синее марево зависло уже у самого входа. Из него на меня тянуло руки очередное костлявое чудовище.

Скелет схватил меня за ногу. Я вскрикнула и кинула в него горстью земли, перемешанной с колючками. Почувствовала, как шипы больно впились в пальцы. Выставила перед собой меч, на который он тут же и напоролся.

Снаружи норы услышала громкий перестук костей. Проклятый Лич, кажется, разбудил целую армию.

А я тоже хороша — умудрилась выпустить из саркофага мага-некроманта, а вместе с ним и полчище скелетов, которые теперь растерзают меня на части в этом тайном подземелье.

План чудесного спасения пока не родился в моей голове. Кроме как пинать скелетов ногами и рубить мечом. Эта тактика работала, но я понимала, что долго не продержусь.

Голубой дым проник в лаз и заклубился у моих ног. Череп скелета, появившийся было в проходе, исчез, а его место заняла фигура Лича — верха я его не видела, на нижней части туловища болтались остатки мантии.

Некромант вытянул посох и снова выпустил в меня магический луч. Я зажмурилась и приготовилась умереть. Теперь-то мне точно некуда было деваться. И тут произошло что-то странное — мой щит сработал!

Луч остановился сантиметрах в десяти от моего тела, словно натолкнувшись на невидимое препятствие, завис на несколько секунд и ушел в землю.

Я еще не успела до конца осознать, что произошло, как увидела, как в Лича ударил разряд белой молнии. Маг отвлекся от меня и исчез из моего поля зрения. А через секунду мимо проема пролетел луч смерти, потом снова молния.

Я не понимала, что творилось снаружи — там мелькали лишь бело-голубые вспышки, разрезающее темноту.

Грохот. Пещера сотряслась, большие комья земли посыпались мне на голову и на плечи, похоронив под толстым слоем сокровища лепрекона. Сейчас еще и придавит ненароком.

Я дернулась вперед, спасаясь от обвала. Передо мной рассыпался в труху очередной скелет.

Вскоре все успокоилось. Голубой дым растворился, словно его никогда и не было, а в проеме появилось лицо ректора Адриана.

Глава 23

Я разогнулась и снова намочила черную от грязи тряпку, которой уже битых два часа мыла внутренний двор

Академии.

На мраморных ступенях, ведущих в главный холл, ползала Рикель, размашисто орудуя губкой. Рядом с ней стояло ведро, верхушка которого была покрыта розовой шапочкой пены. Моя подруга, естественно, сдобрила воду очередным снадобьем, чтобы грязь и пыль оттирались лучше.

Я бы, конечно, вместо этого предпочла иметь волшебную швабру, которая выполнила бы за меня уже опостылевшую уборку.

Кухарка Грета уверяла, что в далекие времена люди так и убирались — сидели у огня да попивали чай со сладкими пирогами, а всю работу за них делала магическая домашняя утварь. Понятия не имею, откуда у Греты были такие познания, но именно сейчас мне очень хотелось оказаться в тех временах.

За нашу ночную вылазку на кладбище мы были сурово наказаны. Любое нарушение дисциплины теперь грозило отчислением. Мы не могли больше опаздывать, пропускать занятия, покидать Академию даже в праздничные дни (когда всем ученикам это разрешалось) и уже тем более посещать запрещенные места.

К тому же ректор известил о нашем проступке наших родных, и на днях я получила два письма — от отца и от мачехи. Решила пока их не вскрывать, так как примерно представляла, что там написано. А упреки и, в общем, справедливое указание на то, что я опозорила наш род, еще больше меня расстроят. Решила, что прочту письма, когда мы хотя бы разделаемся с проклятой уборкой.

До этого счастливого дня оставалось еще целых две недели. Ректор назначил нам месяц исправительных работ, к которым относились мытье полов в общественных зонах и переписывание каталога книг в библиотеке.

Погода тоже была не на нашей стороне. Последние несколько дней шли дожди — не короткие и теплые, а самые что ни на есть осенние — затяжные, сильные, превратившие все аллеи и дорожки в Академии в грязное месиво.

Я провела вновь намоченной шваброй по белому мрамору и начала с упорством драить очередной участок внутреннего дворика.

В этот момент дверь распахнулась и вместе с холодным порывом ветра, влетевшим в помещение, на пороге появилась группа студентов факультета Фауны.

Весело переговариваясь, они прошли мимо меня, оставив на полу грязные следы. Эх, опять мыть заново… вздохнула я. Так я вздыхала каждый раз, когда кто-то из учеников возвращался с улицы.

— Сейчас еще стихийные пойдут и зальют ступеньки болотной водой, — проворчала Рикель, — может, напустить сюда дыма Кашляющего табака? Все сразу будут обходить это место за версту, и мы, наконец, сможем его отмыть.

— За самопроизвольную магию тоже грозит наказание, а в нашем случае — отчисление, — произнесла я, передразнивая нравоучительный тон ректора, — так что давай просто домоем этот чертов пол. Нам еще на занятия сегодня идти.

— Ну да, а вечером каталог переписывать. Никакой личной жизни, — обреченно вздохнула Рикель и опустила губку в ведро.