Разрешаю любить
Шрифт:
Лежащий под подушкой телефон все время отвлекает входящими сообщениями, и если сначала у меня получалось игнорировать их, то теперь, когда концентрация внимания из-за окольцевавшей черепную коробку головной боли стремится к нулю, это делать практически невозможно.
Поэтому, вынув его из-под подушки, бегло просматриваю уведомления и выключаю звук. Там сообщения и Арины, Кати, девочки с нашего потока, и целых десять в чате, который у меня пока рука не поднимается удалить.
Отбрасываю мобильник
Думаю о том, как завтра пройдет экзамен и какие вопросы мне попадутся. О том, какие красивые туфли я получила, и какая прическа у меня будет на свадьбе. При этом сознательно зачехляю и прячу в самый дальний угол все остальное. Не время сейчас раскисать. И тратить внутренние ресурсы на переживания, не имеющие отношения к учебе или свадьбе — глупо и безответственно.
Это то, что нашептывают разум и уязвленная моими предательствами совесть. С чувствами все иначе.
Мне плохо, тоскливо и стыдно. Стыдно, потому что поездка с Лехой и Алей дала мне унизительную оплеуху. Мое лицо вспыхивает всякий раз, когда я вспоминаю о ней.
Плохо и тоскливо, потому что бесстыже ревную.
— Черт!.. — цежу со злостью на саму себя за то, что все же позволила свернуть мыслям не туда.
В этот момент дверь тихо приоткрывается и в проеме появляется мамино лицо.
— Варь, иди поешь.
— Я не хочу.
— Не сходи ты с ума с этими экзаменами, — ворчит она, заходя в комнату, — Как помешанная с ними!
— Последний остался, мам…
Даже философию я сдала на уверенную пятерку. Завтра финальный аккорд.
— Пойдем, я тебе щи налью, — проговаривает она ласково, касаясь рукой моих волос.
— М… я же не люблю капусту, — хнычу, растирая глаза, — Ты же знаешь. Давай, я себе бутерброд с сыром сделаю.
— Нет, щи! Вот выйдешь замуж, будешь фуагра каждый день есть. А сейчас щи!
Тяжело вздохнув, закрываю тетрадь, хлопаю крышкой ноутбука и слезаю с кровати. И правда, чувствую себя разбитой и опустошенной.
Мама права, нужно поесть, иначе свадебное платье будет висеть на мне мешком. Юля убьет.
Вместе идем на кухню, я падаю на стул, а мама достает глубокую тарелку из шкафа и наполняет ее супом.
— Ешь, давай. Я пока бутерброд с сыром сделаю.
Опустив ложку в суп, помешиваю прозрачный бульон.
Пока мама суетится, я пытаюсь есть. В желудке и груди вакуум. Кажется, что там ни миллиметра свободного пространства для пищи и воздуха.
— Я вообще не помню, когда в последний раз видела, чтобы ты ела. У тебя ничего не болит?
Отрицательно мотаю головой, а когда она занимает место напротив меня, тихо спрашиваю:
— Мам, как ты думаешь, что будет, если свадьбу отменить?
—
Ее брови взлетают вверх, а лицо становится растерянным. Мне тут же становится стыдно.
— Я просто спросила.
— Зачем?.. Ты об этом думаешь?
Отправив ложку супа в рот, едва не обжигаюсь и морщусь от разлившейся по языку кислоты.
— Не думаю… Просто интересно, какие могут быть последствия.
— Ты с ума сошла?! Какие могут быть последствия?.. Это будет катастрофа! — восклицает глухо, — Да и с чего у тебя вообще такие вопросы? До свадьбы всего ничего!.. Скоро жених твой приезжает!
— Успокойся, мам… Я не собираюсь ничего отменять. Просто спросила.
— Варька… — она поднимается и начинает кружить по нашей крохотной кухне, — Не наделай глупостей! Не будь дурой!..
— Не собираюсь я ничего делать…
— Ты же говорила, что к свадьбе все готово! Откуда такие мысли?!
Я ем щи. Ложку за ложкой, больше не чувствуя вкуса квашеной капусты. По спине и пояснице гуляет мороз. Мне самой страшно от того, что я ляпнула.
— Виза готова, в университете все решено. Осталось отгулять свадьбу и собрать чемоданы в Лондон!
— А как ты?.. Тебе не жалко, что я уеду?
— Не на Чукотку же! — всплескивает руками, — В Лондон! Какая мать будет убиваться, что ее дочь живет в Лондоне с дипломатом?!
Я выдыхаюсь. Хватаю бутерброд с тарелки и яростно его жую.
Мои претензии даже мне кажутся нелепыми и необоснованными. Я сама не один год мечтала о свадьбе со Станисом. Упорно шла к этой цели, а на финише вдруг потерялась.
Так нельзя. Я не имею права поступать подобным образом с Беломестными, Бжезинскими и собственной мечтой. Это предательство.
— Ну, ты хоть скучать будешь? — смотрю на застывшую у окна в напряженной позе маму.
— Конечно!
Быстро оказавшись у стола, она упирается в него ладонью, а вторую опускает на мою голову.
— Ты волнуешься перед свадьбой?
— Да.
— Я слышала, что у некоторых особо впечатлительных невест так бывает, — ласково меня гладит, что случается крайне редко, — Они не могут ни есть, ни пить и начинают сомневаться. К тому же ты переезжаешь в другую страну, где никого не знаешь. Это нормально, Варь…
Я, чувствуя себя лгуньей, трусливо молчу. Раздрай внутри меня вовсе не предсвадебная лихорадка. Внутри меня самый настоящий хаос. К горлу подкатывает тошнота, когда представляю как все это выглядит со стороны.
— Да, наверное… — бормочу, отодвинув тарелку и отложив недоеденный бутерброд.
— Я бы подумала, что у тебя кто-то появился, если бы ты не сидела дома безвылазно.
Коснувшись своей шеи, слегка на нее надавливаю. Возвышающаяся надо мной фигура мамы и то, что она говорит, мешают дышать.