Разреженный воздух
Шрифт:
– И как же вы зарабатываете на жизнь, мистер Вейл?
– В настоящий момент оберегаю вас от неприятностей.
Пауза явно затянулась. Мы молча смотрели друг на друга, пока тишина не перестала быть забавной. Мэдисон Мадекве аккуратно отставила чашку. Ее голос был ледяным.
– Полагаю, мистер Вейл, вы неправильно истолковали и свое задание, и мое. Я запросила себе местного полицейского гида и советника, ничего более. Я не предвижу никаких неприятностей, и уж тем более мне не нужен кто-то, кто будет меня оберегать.
– Нужен, если вы собираетесь отправиться в Нагорье и задавать вопросы о людях, которые растворились
– Неужели?
– Боюсь, что да. Ваше лицо на всех каналах, мисс Мадекве, вместе со всеми остальными членами маленькой бухгалтерской команды, которую собрала КОЛИН. И теперь каждая пара глаз в Разломе будет следить за тем, что вы предпримете дальше. Я опознал вас по записям пассажирского манифеста менее чем через минуту после встречи. Нет никаких оснований думать, что кому-то другому это доставит больше сложностей. – Я наклонился и, к своему удивлению, услышал в собственном голосе настойчивость. – Тем временем я могу гарантировать, что люди губернатора уже там и уже разжигают старое доброе презрение пионеров к таким людям, как вы, и тому, откуда вы родом. Скорее всего, не пройдет и месяца с вашего появления здесь, как по ратуше уже будут маршировать фрокеры.
– Фрокеры? – Неподдельный интерес в голосе. – А это еще кто?
Я снова откинулся на спинку стула.
– Фрокеры… эм… Жесткие сторонники независимости. 4Rock4. Безумная сторона движения «Первым делом Марс». Люди Малхолланда будут выкручивать тематику «Первым делом Марс» на полную: «Бюрократическое вмешательство со Старой Земли; мертвая рука пришедшего в упадок мира; тирания бесполезных миллиардов». Не сомневаюсь, эта риторика для вас не в новинку.
– Что ж, – она смахнула с коленей что-то невидимое. – До сих пор губернатор не придерживался подобной линии.
– Он говорит нужные слова. Но при этом подмигивает своим последователям. Они у него на ладони, мисс Мадекве. Вы думаете, что прибыли спасти этих людей от влияния коррумпированной администрации, но для большинства вы так же желанны, как пердеж в скафандре.
– Так вы советуете мне не ехать в Нагорье? – холодно поинтересовалась она. – Вот и все? Мне следует отказаться от идеи расследования на месте, сесть на жопе ровно и вместо это почитать файлы? Вести себя в точности как один из бюрократов, из-за которых нас уже презирают?
– Не повредит.
– Понимаю. – В ее голосе появились нотки настоящего гнева. – Знаете, там, на Земле, мы все знакомы с этой риторикой, «жители Рубежа способны на все», о которой вы так громко кричите. Что-то я не вижу в вас этих черт.
– Ну, я не отсюда.
– А откуда вы, мистер Вейл? Кто вы такой, что вы такое, что департамент полиции приводит вас, едва с ними связанного, и скрепляет нас подобным образом?
Пара голов за соседними столиками с любопытством повернулась в нашу сторону. Мадекве заметила их и в гневе плотно сжала губы. Затем уставилась сердитым взглядом на стол, будто пытаясь найти изъян в его поверхности.
– Простите меня, – уже тише сказала она. Затем снова подняла взгляд и посмотрела мне в глаза. – Мне не следовало говорить с вами подобным тоном. Я… процесс декантирования, адаптация, все это сказывается. Я устала, мне больно, не могу сконцентрироваться,
Мадекве резко замолчала, возможно, чувствуя неловкость за то, сколько разом на меня вывалила. Она снова плотно сжала губы.
– Все, чего я хочу, мистер Вейл – это продолжить делать свою работу. Вы можете понять хотя бы это?
Я не просто понимал это. Значительную часть своей жизни я использовал эту фразу в качестве жизненного кредо. Потому вздохнул:
– Послушайте, мисс Мадекве, давайте не будем начинать не с той ноги. Если вы хотите гоняться за призраком Пабло Торреса по всему Нагорью, мы можем этим заняться. Но это Нагорье, и вы должны понять, что это означает. Не ждите, что все пройдет гладко, так не будет. А когда дерьмо полетит на вентилятор, не ждите, что вам понравится его вкус.
Она стиснула зубы.
– У меня крепкий желудок, мистер Вейл.
– Отлично. Он вам понадобится.
Затем мы поднялись в ее номер на тридцать втором этаже. Просторные бежевые комнаты, безобидные пиксельные рисунки в углах, обрамленные пейзажи Долины на стенах. Через полуоткрытую дверь гостиной я заметил большую неубранную постель, которая выглядела как сцена какой-то серьезной борьбы. Покрывала взъерошены, подушки смяты и разбросаны по сторонам, одну, похоже, в раздражении швырнули на пол.
Я ухмыльнулся. Последствия криокапсулы – рано или поздно расплачиваться приходится каждому. Разумеется, пятизвездочные протоколы декантирования избавят вас от тошноты и большей части настоящей боли, но в конечном итоге есть предел, до которого вы можете обманывать клетки своего тела и сдерживать их возмущение.
Затем вам приходится терпеть, как и всем остальным.
Я прогнал из воображения мысль о том, как эбонитовые формы длинноногой Мэдисон Мадекве беспокойно изгибаются на простынях. Вместо этого оглядел основную комнату и полюбовался видом из окна, наблюдая за тем, как яркие, цвета синяков, вспышки расплываются на невидимом пространстве сверху и снизу Мембраны. Окна наверняка сделаны из стандартного для вакуума стекла высокого давления, непроницаемого для вибрации. Впрочем, на такой высоте приличный звук не передавался, так как то, что считалось тут за атмосферу, было слишком разреженным. Но какой-то глубоко укоренившийся, оставшийся от предков атавизм настаивал на своем. Слабо, на самом пределе слышимости, доносилась сопровождаемая шипением и треском громадная ярость этого обмена частиц.
– Я думала, вы к этому уже привыкли, – произнесла Мадекве, проходя мимо меня к рабочему месту у дальней стены. – Разве такая погода тут не всегда?
– Всегда, – я подавил внезапно подкатившую к горлу острую тоску по видам с орбиты и расстоянию. – Однако с высоты все выглядит несколько иначе.
Она ткнула пальцем в разбросанные по столу вещи.
– Тем больше мне хочется взглянуть на вещи снизу. Ладно, поехали.
Пластина бранегеля оторвалась от распределителя на потолке и повисла между нами. Мадекве коснулась своей гарнитуры, вызвала сводку файлов по делу Торреса и перекинула их на бранегель. Я обошел вокруг пластины, чтобы оставить окно с отвлекающими видами позади, и пристально уставился в дисплей. Простыни текста, не очень много изображений – так всегда бывает, когда у вас нет трупа или настоящего места преступления.