Разрубить гордиев узел

Раз, два, три – вдох.

Раз, два, три – выдох.

Раз, два, три… Все упиралось в Славика. Чертов Славик, который словно растворился в воздухе. Его не было ни среди живых, ни среди мертвых. Ольга объездила половину мира, но его не нашла. Следы вели в его родной город, но и там Славика не обнаружилось. Мать не видела сына с момента, как тот в шестнадцать лет сбежал из дома, она вообще не была уверена, что ее сына зовут Славик. У нее было слишком много детей.

Раз, два, три – первый солнечный луч мягкой

лапкой коснулся носа и глаз, заставив зажмуриться и чихнуть. Ольга остановилась, уперлась руками в колени, пытаясь отдышаться и взять под контроль собственные мысли и гнев, который уже поднимался мощной волной. Она не терпела самообмана, так почему же она продолжает им заниматься? Конечно же, дело не в Славике. Дело в ней самой. В ее безумном, бессильном и бесполезном желании узнать, о чем он думал и говорил перед тем, как… И действительно ли он… (Это слово Ольга не была готова произнести даже мысленно.) И, что самое важное, простил ли он ее. К сожалению, единственный, кто мог ответить на ее мучительные вопросы, был Славик, который растворился в воздухе.

Ольга бросила взгляд на часы: она выбилась из графика.

Уже с утра четкий распорядок дня нарушился: она начала пробежку на пять минут позже обычного и вот теперь остановилась, чтобы сделать ненужную паузу, теряя драгоценные минуты. Пробежка – каждый день, утром и вечером. Военная дисциплина. Как и у того, кто уже проснулся, почистил зубы и принимал душ. Ее душ.

Ольга сорвалась с места, словно собралась бежать спринтерскую дистанцию.

Раз, два, три – вдох.

Раз, два, три – выдох.

Солнце удивленно взирало вслед сумасшедшей девушке, не желающей просто насладиться долгожданным летним теплом.

Краем сознания Ольга отметила, что утро было солнечным, и, пожалуй, на этом все хорошие новости этого отвратительного утра заканчивались. Она бегом поднялась на четвертый этаж, открыла дверь квартиры и прислушалась: в душе все еще льется вода, но через пару минут поток иссякнет. Ее любовник Валера всегда принимал душ ровно пятнадцать минут – старая армейская привычка. Он все свои действия измерял минутами. Как и она. Обычно в это время она уже наносила макияж и сушила волосы.

Сняв кроссовки и аккуратно поставив их на специальную подставку, Ольга прошла в комнату, по ходу дела мельком покосившись на свое отражение в большом зеркале.

Ольга была стройная, и эта стройность не от диет, а от регулярного спорта. И если Валера сохранил со времени работы в Кот д’Ивуаре привычку измерять действия минутами, то Ольга с того времени каждый день занималась спортом. Это был единственный источник эндорфинов в ее жизни.

Светлые волосы забраны в высокий хвост, кожа в прекрасном состоянии. Ясные глаза так похожи на весенний лед, который и рад бы растаять – вот только внутренняя мерзлая пустота не дает. Бесцветность взгляда Ольга компенсировала губами, всегда накрашенными яркой помадой.

Большинство людей принимали ее за юную девушку. До тех пор, пока не встречались с ней взглядом.

Звук воды в душе смолк.

Есть еще минута, пока Валера разотрется докрасна полотенцем и выйдет в спальню, чтобы одеться.

Ольга направилась к старому шкафу, выполнявшему роль гардероба. Шкаф был любовно отреставрирован, но все равно хранил черты той эпохи, которая подарила миру самую уродливую мебель. Он был огромный, с рублеными углами и лаковыми дверями, закрывавшимися по старинке на ключ. Когда-то Ольга пыталась отыскать в нем хотя бы один красивый элемент, но затем решила, что шкаф прекрасен в своем уродстве.

Ольге хватало его половины: она уделяла не слишком много внимания гардеробу. Остальное место занимали вещи Валеры. Периодически он оставался у нее ночевать, и ему требовались свежие рубашки. Разумеется, о них заботилась прачечная, но Ольга одно время даже находила некую прелесть в том, чтобы по утрам подавать ему свежую рубашку. Вот и сегодня, несмотря на необычность дня, она не стала изменять традициям. Стоило Валере с обернутым вокруг бедер полотенцем появиться в спальне, как Ольга шагнула ему навстречу, держа рубашку в руках. На секунду залюбовалась.

Валера был старше ее – недавно отпраздновал сорокалетие, – но мог дать фору большинству мужчин на десять лет моложе. Высокий, стройный, сплошные мускулы – ни грамма жира. Обветренное африканскими ветрами лицо было словно вырублено из камня талантливым творцом, тщательно продумавшим каждую складку и морщину. На волевом подбородке виднелась небольшая ямочка, в минуты слабости делавшая его похожим на мальчишку. Густые темные волосы и черные глаза, способные прожечь дыру в трепетном девичьем сердце. Валерий, безусловно, был хорош собой, а еще он был умен. Ум в Валере Ольга ценила больше всего.

Валерий был настоящим мужчиной. Если бы Ольга позволила, он бы спрятал ее за широкой спиной, укрыл бы от ненастий, принес бы в дом тушу мамонта. Укротил, обольстил, вознес на пьедестал и, возможно, когда-нибудь низвергнул бы ее с него. С Валерой ей было спокойно и безопасно. По крайней мере, так она считала до вчерашнего вечера.

– Твоя рубашка, – Ольга широко улыбнулась.

– Спасибо, милая. – Беря рубашку, Валерий не удержался и поцеловал Ольгу. Прижал к себе, но Ольга отстранилась.

– Рубашку помнешь.

– Плевать. Ты лучшая, я уже говорил?

– Много раз, – снова очаровательно улыбнулась Ольга, после чего развернулась и направилась к шкафу, из которого достала небольшой чемодан. Развернувшись, поставила его перед Валерой. – Твои вещи.

– Мои вещи? – непонимающе переспросил тот.

– Вчера вечером мне позвонила Светочка.

– Какая Светочка? – нахмурился Валера.

– Вообще-то это должна была быть моя реплика, – поморщила нос Ольга, – но на случай, если у тебя много Светочек, то та, что мне звонила, – это наша лаборантка. И по совместительству мать твоего будущего ребенка.