Разрушь преисподнюю!
Шрифт:
– Гольдберг, мы опоздаем в школу.
– Не опоздаете. У меня, как у того парнишки, всего пара слов в запасе.
Даша еще глотнула кофе.
– Знаем твою пару слов.
– Давай мужика, говорю.
– А я, значит, тебя не устраиваю?
– Дуська! – рассердился Илья. – Из-за тебя я сам опоздаю! У меня лекция по матанализу – первая пара!
Допив кофе, Дашка поставила чашку на стол.
– Так бы и сказал: опаздываю. А то мужика, видите ли, ему подавай.
Глеб отобрал телефон.
– Валяй, старик, – проговорил он в трубку. – Выкладывай, чем тебя осенило за ночь.
– Из
Глеб пожал плечами.
– И почему же?
– Старик, откуда я знаю? Но допустим, только допустим, что облако саранчи выглядит примерно так же, как те две девицы и киоскерша в темном тумане. Если тумана добавить и сгустить… Конечно, это лишь фантазия. Но, приняв ее как допущение, мы автоматически привязываем Куроедова к Ямото и к Ньюгартам. Через эту самую «субстанцию». Логично?
Переглянувшись с подслушивающей Дашей, Глеб пробормотал:
– Чтоб ты провалился, Гольдберг!
Даша крикнула в трубку:
– Иногда ты умнее, чем кажешься!
– Приятно слышать, – хихикнул Илья. – Обдумайте это а я побежал. – Раздались короткие гудки.
Глеб почесал трубкой нос.
– Да уж, идейка… Если она верна – значит, все три московских проявления «черной саранчи» имеют единый источник Следовательно…
– Любовь моя! – Даша указала на свои часики. – Мы чаще всех опаздываем, морда!
– Успеем, – заверил Глеб, набирая телефонный номер. – Быстрый звоночек Светке обещал.
Погрозив ему кулаком, Даша надела плащ.
Утро за окном было хмурое, опять накрапывал дождь Б просторной, шикарно обставленной, но неряшливой комнате на широченной кровати спали двое: коротко стриженный крепкий парень, демонстрирующий во сне ослепительно белозубую улыбку, и девица лет двадцати, крашенная под блондинку типа «черт меня побери». Судя по их виду, спали они крепко и в ближайшие часы вставать не планировали. На туалетном столике, однако, зазвонил сотовый телефон. На четвертом сигнале парень продрал глаза и, ругнувшись, воззрился на будильник Девица сквозь сон пробормотала:
– Не ругайся, Вась. Не надо ругаться.
Телефон продолжал тренькать.
– Что за жлобство? – проворчал парень. – Восьми, блин, еще нет!
Девица томно шевельнулась.
– Выруби мобилу и спи, – посоветовала она. – Ругаться-то зачем? Знаешь ведь, не люблю.
– Да не ругаюсь я, Нин! Просто заколебали уже! – Схватив трезвонящий телефон, парень рявкнул: – Ну чего?!
Девица натянула одеяло на голову.
– Ой, ну не кричи, Вась. Я не выспалась, а ты кричишь.
И, будто по ее команде, голос парня сделался тихим и дружелюбным.
– Привет, Француз! – зевнул он в трубку. – В такую рань, блин. Не спится, что ли?.. На работу тебе. Всем на работу… Ништяк Лежу. Пузо глажу. Ты-то как?.. Что короче? Вечно тебе короче… Не знаю никакого Куроедова… Без понтов. На хер он мне сдался?
– Вась, не ругайся! – высунулась из-под одеяла девица.
Парень накрыл ее подушкой.
– Исчезни. –
Девица протянула из-под одеяла ногу и погладила дружка по плечу.
– Ложись, Вась. Пошли всех подальше.
– Угу, щас.
– Правда, Вась, ложись.
Сняв ее ногу с плеча, парень отодвинулся.
– Нин, прошу тебя, помолчи.
Девица приподнялась на локте и заглянула ему в лицо.
– А ты изменился, Вася. Очень изменился.
– И давно?
– С полгода уже.
– Ух ты! И что же со мной стряслось?
– Другой ты какой-то. Не дерешься, пить стал меньше. Даже не верится.
Парень покраснел до корней волос.
– Нин, не гони. Когда я дрался? – Он сжал руку девушки. – Может, это не я был, без понтов.
По щеке девушки поползла слезинка.
– Ты такой хороший, такой…
– Вот и ништяк! – перебил смущенный Василий. – Вот и не мешай работать! – Набрав на мобильнике номер, он дождался ответа и пробухтел: – Привет, Папаня! Все дрыхнешь?.. Завязывай, уже девятый час… Че ты лаешься? Стал бы я без причины… Папань, слушай: мне только что Француз звонил. Просил Куроедова прощупать, Владимира Сергеевича. Знаешь такого? Ништяк А я не знал, что ответить… Короче, Папань. Баклан этот пристает к жене Француза… Слушай, что ты ржешь? Козе понятно: стоит Глебу шевельнуть пальцем, и от этого муди… – Вася покосился на подругу, – от барана этого мокрое место останется. Но, Папань, ты ведь знаешь Француза…
Вася говорил по телефону около десяти минут. Девушка лежала, опираясь на локоть, и смотрела на него с обожанием.
Урок французского в 9-м «А», что называется, был в самом разгаре, когда дверь кабинета приоткрылась и в проеме показалось лицо генерала Рюмина. Убедившись, что Глеб его заметил, генерал тут же прикрыл дверь.
Глеб по-французски объявил классу:
– Должен вас огорчить: упражнения проверять не буду. – И, жестом усмирив радостный гул, добавил: – Текст на странице сорок два. Устный перевод. Успею опросить пятерых желающих и столько же нежелающих. – С этими словами он вышел в коридор.
Генерал ждал у двери.
– Надо поговорить, – произнес он тихо.
Глеб кивнул.
– Надо, значит, надо.
Генерал цепко оглядел пустой коридор.
– Где?
Глеб сделал приглашающий жест.
– Конечно, в комнате для мальчиков.
Пройдя по коридору, они вошли в туалет. Генерал и здесь огляделся. В туалете, по счастью, не оказалось ни курильщиков, ни прогульщиков. Глеб встал у двери на карауле. Генерал кисло улыбнулся.
– Однажды мы здесь уже совещались.
Глеб улыбнулся также.