Разрушающее напряжение [Венера Прайм]
Шрифт:
Он только закончил изысканный обед, приготовленный в соответствии с инструкциями Спарты, когда она легонько постучала в дверь, и услышав «войдите», появилась в палате сопровождаемая задумчивым Прободой.
— Надеюсь, все было вкусным? — спросила она. Винегрет исчез, но стейк был съеден только наполовину, и многие овощи остались нетронутыми. Но не вино — бутылка и стакан были пусты. Мак-Нил был весь в табачном дыму, меж пальцев — наполовину выкуренная сигарета без фильтра.
— Все было восхитительно, инспектор, просто восхитительно, но больше я не
— Ну, если ты чувствуешь себя отдохнувшим…
Мак-Нил понимающе улыбнулся. — Да, теперь будет много вопросов, не так ли?
— Если хочешь, мы вернемся позже…
— Нет смысла откладывать неизбежное.
— Тогда приступим. Инспектор Пробода запишет наш разговор.
Когда все расселись, Мак-Нил начал свой рассказ. Он говорил совершенно спокойно и безучастно, как будто рассказывал о приключении, случившемся с другим или вообще никогда не случавшемся, что, как подозревала Спарта, в какой-то степени было правдой, хотя было бы несправедливо предполагать, что Мак-Нил лжет. Он ничего не выдумывал. Она бы сразу это заметила, это было видно по ритму его речи, и заметно было что повествование хорошо отрепетировано, но совершенно ясно, что он многое опускал из того что случилось.
После того как он закончил говорить, Спарта задумчиво помолчала несколько минут, затем сказала:
— Кажется, в целом все ясно. — Она повернулась к Прободе. — Есть ли какие-то моменты, которые ты хотел бы уточнить, инспектор?
Пробода был застигнут врасплох. Он уже смирился с пассивной ролью в расследовании. — Есть парочка моментов… — сказал он, прочищая горло. — Можно уточнить?
Мак-Нил затянулся сигаретой и усмехнулся. — Попробуй.
— Итак, ты потерял контроль над собой — кажется, так ты выразился, — когда метеорит врезался в корабль? В чем это выразилось?
Бледное лицо Мак-Нила потемнело:
— Я рыдал, если нужны подробности. Свернулся калачиком в своей каюте, как маленький мальчик с ободранным коленом, и дал волю слезам. Грант был лучшим человеком, чем я, спокойным, насколько это вообще возможно. Но я находился в метре от кислородных баллонов, когда они взорвались, понимаете — просто по другую сторону стены. — Самый громкий чертов шум, который я слышал в своей жизни.
— Как случилось, что ты оказался именно в том месте и именно в тот момент?
— Проверял температуру и влажность в трюме «А», он с воздухом и терморегулируется, там перевозятся продукты, сигары и тому подобная органика, тогда как в вакуумных трюмах перевозятся инертные материалы, в основном машины. Я только что прошел через шлюз трюма и был в той части центрального коридора, которая проходит через палубу жизнеобеспечения, на пути к полетной палубе, когда… БАМ!
— Отсек где произошел взрыв был с воздухом?
— Да как обычно, чтобы можно было в любой момент войти в него. Это очень маленькое пространство, забитое резервуарами и трубами. Когда произошла катастрофа, люки автоматически загерметизировались.
— А теперь насчет ящика с вином…
Мак-Нил смущенно улыбнулся. —
— Это вино было личной собственностью директора Гесперского музея, мистера Дарлингтона, — проворчал Пробода. — Думаю, ему будет что сказать по этому поводу. Но Грант поместил ящик туда, откуда вы его взяли?
— Да, а потом он изменил комбинацию на замке шлюза.
В бледных глазах Прободы появился охотничий блеск. — Так значит, шлюз этого трюма не открывался со дня аварии?
— Совершенно верно, сэр.
— Но этот трюм герметичен. И он был полон свежего воздуха!
— Да, но вот если бы еще один съемный трюм был с воздухом, тогда Питер Грант был бы сегодня жив, — тихо сказал Мак-Нил. — Изначально мы должны были везти саженцы. Они не спасли бы нас, но дополнительный воздух, который пришел бы с ними, мог бы спасти. — Он, казалось, впервые заметил замешательство Прободы. — Вы не понимаете, сэр… но «Стар Куин» и большинство новых грузовых судов снабжены системой, позволяющей осуществлять любую комбинацию газообмена через все герметичные отсеки без необходимости открывать шлюзы, как это было на старых кораблях. Это позволяет нам перевозить груз, к которому грузоотправитель не хочет, чтобы мы имели доступ. Если он готов оплатить фрахт всего трюма. Это обычная процедура по военным контрактам.
— Значит, ты имел доступ к воздуху в этом отсеке, хотя и не мог попасть внутрь?
Пробода был разочарован, но все же продолжал настаивать:
— Но ведь когда Грант… э-э… покинул корабль… вы могли бы найти его новую комбинацию для шлюза, не так ли?
— Может быть, но вряд ли. Я не компьютерный гений, а личные файлы человека нелегко взломать. Но зачем мне это было нужно?
Пробода многозначительно посмотрел на пустую бутылку и стакан рядом с полупустой тарелкой Мак-Нила:
— Потому что там еще оставалось три с половиной ящика вина. И никто не мешал тебе его выпить.
Мак-Нил изучал белокурого инспектора с выражением, которое показалось Спарте презрительным:
— Я люблю выпить так же, как и любой другой человек, инспектор. А может, и больше. Может быть, даже намного больше. Меня называют гедонистом, и, может быть, так оно и есть, но я не полный дурак. — Мак-Нил затушил остатки сигареты.
— Чего же тебе было бояться, — настаивал Пробода, — кроме боязни совершить кражу?
— Только того, — тихо сказал Мак-Нил, и стальная грань его приветливой личности, наконец, выскользнула из-под улыбки, сверкая, — что алкоголь нарушает работу легких и сужает кровеносные сосуды. Если тебе все равно суждено умереть, то можешь не обращать на это внимания. Но если ты намерен выжить в кислородно-бедной среде, ты не будешь пить.
— А сигареты? Не мешают ли они работе легких?
— После двух пачек в день в течение двадцати лет, инспектор, две сигареты в день — это всего лишь костыль для нервов.