Разрушенные
Шрифт:
Казалось, что он стал больше, более пугающим. Его шрам осветило серебром, и в темноте рубец на щеке казался покатым. Воздух в кабинете уплотнился, пока не стал тяжелым вокруг нас, заманивая меня в ловушку с мужчиной, который смотрел на меня с ненавистью.
— Я не использую шрам, как оружие. Я использую его, как предупреждение, — его глаза вспыхнули. — Ты можешь быть в состоянии скрыть свои чертовы взлеты и падения, но у меня нет этой роскоши. Мой шрам — талисман. Я не нуждаюсь в напоминании о своих грехах, это очевидно каждый раз, когда я смотрю в чертово зеркало.
Во
— Я узнаю твои грехи прежде, чем закончится месяц. Но ты не узнаешь моих. И это обещание.
Еще одно обещание, которое ты не сможешь сдержать.
Я приоткрыла губы, делая вдох, полный тревоги. Жестокость заразила воздух вокруг нас, делая его темным и непрозрачным. Это напомнило мне о лесном пожаре, после того, как он выжег все на своем пути.
У меня не было ни малейшего намерения быть на пути Фокса. Его пути к разрушению.
Я хотела возразить, что он не узнает мои грехи, но я знала правду. Он узнает. Для меня было ужасным, чтобы кто-то знал обо мне абсолютно все, но в случае Фокса, даже мой самый худший грех, вероятно, не сравнится с его.
Небольшой шум звучал у меня в голове, когда Фокс властно захватил мою спину своей огромной ладонью и дернул меня ближе. Я покрылась мурашками, когда мои бедра соприкоснулись с его. Горячая сталь в его брюках уперлась мне в живот только на мгновение, прежде чем он не слишком нежно меня оттолкнул.
Схватив меня за руку, он потащил меня через комнату.
— Мы обсудим детали за моим столом.
Я ударила по тормозам.
У меня была мысль закричать и ударить его. Я ненавидела то, что он грубо обращался со мной. Он думал, что я беспрекословно подчинюсь. Он доказал мне, что вообще не имел ни малейшего понятия о том, как обращаться с женщиной.
Правила.
— Нам нужны правила. Тебе нужно знать мои плюсы и минусы, а мне нужно знать твои, — я прищурилась. — Правило номер один. Мне не нравится быть собственностью, или чтобы меня заставили делать что-то, чего я не хочу. Это не срабатывало ни с кем в прошлом, и не сработает с тобой.
Он посмотрел на меня с интересом.
— Похоже, у нас больше общего, чем я думал, — кивая мне, он отпустил меня и обогнул стол, чтобы сесть в черное кресло. — Правило номер один для меня. Никакого неуважения ко мне. Если ты хочешь что-то сказать, будь красноречивой. Я не очень хорошо реагирую на ненормативную лексику или насмешки.
Дерьмо, он был прав. У нас было что-то общее.
Я покопалась в голове в поисках следующего правила.
— Правило номер два. Я не принадлежу тебе, как что-то украденное, и ты не имеешь права обращаться со мной, как с грязью. Если ты снова направишь на меня нож, ты больше не сможешь быть мужчиной. Ты станешь кастратом, — я вытянула руку с лезвием, и быстро вернула на место.
Он слегка усмехнулся. Положив ладони на стол, наклонился вперед.
— Правило номер два для меня. Если я прошу тебя что-то
Мой желудок переворачивался от мысленного представления, как он берет меня. Трахает меня. Несмотря на все мои усилия оставаться в стороне, покалывание бросилось к моему лону, и у меня появилось внезапное желание сесть. Прочистив горло, я села на единственный стул перед его столом.
Напряжение сгустилось, когда Фокс замер, наблюдая за каждым моим движением. Я скрестила ноги и сжала бедра вместе, против пульсирующего желания, пронизывающего комнату.
Объявление наших правил внезапно становилось большим, чем просто разговор о деле, это становилось наслоением невысказанного притяжения и ужасной неопределенности. Я никогда прежде не боролась с реакцией своего тела. Я никогда прежде не встречала человека, которому бы хотела заглянуть в душу и изучить все, что он там прячет.
Даже отцу Клары.
Не то чтобы это считалось любовным романом. Он забрал мою девственность за туалетной кабинкой в Гайд-парке. Это было грязным, неловким и немного болезненным. Это не было изнасилованием, но это также не было и по обоюдному согласию. Я была глупой, легкомысленной пятнадцатилеткой, которая думала, что может дразнить и не платить за последствия.
Фокс разрушил мои воспоминания.
— Правило три для тебя?
Напряжение вернулось в мое тело, отражая тревожное напряжение в комнате. Фокс не отводил от меня глаз, пригвоздив меня к креслу. Я не могла ни на чем сосредоточиться. Этот человек имел власть, чтобы украсть все мои мысли.
— Правило три, — начала я, и мой голос был более хриплым, чем прежде, — эмм, ты будешь обращаться со мной больше, чем просто с секс-игрушкой. Мне нужно, чтобы ты говорил со мной любезней, чем гигантская горилла, которая думает, что она выше всех.
Мой разум метался между угрозой секса и привлекательностью денег.
«Что я за мать?»
Фокс слегка улыбнулся, прежде чем снова стать невозмутимым.
Он склонил голову, как бы соглашаясь с моим правилом.
— Правило номер три для меня, я дам тебе отношение, в котором ты нуждаешься, но в ответ я ожидаю больше. Я задаю вопрос — ты говоришь мне правду. Я прошу тебя сделать что-то — ты делаешь.
Он щелкнул пальцами так же, как до этого делал на этаже для боев, и его голос помрачнел.
— Пока ты в моем доме, под моей защитой, ты забываешь о мире снаружи. Твои друзья, твоя семья, вся твоя жизнь больше не существует. Только я.
Мое сердце забилось, когда отхлынул настоящий страх, и закрались сомнения. В детстве я научилась пробираться тайком, и это всегда удавалось, и я надеялась, что смогу использовать эти навыки, чтобы исчезнуть ночью и увидеть Клару. Фокс не узнает об этом, и я смогу обнимать и целовать свою дочь, пока не буду уверена, что она счастлива и с ней все хорошо.