Разрушители. Дилогия
Шрифт:
Наверное, мысль о том, что самое интересное вслух не прозвучала, пришла в голову многим, а което позаботился обо всем заранее. Ко мне немедленно подкатился чародей из мудрил и вручил здоровенный фолиант, украшенный символами Разрушителей – лозами и черепами. «Для записей о вашем грандиозном походе!» – без лишних словоблудий сообщил он. Нет, сама вещь мне понравилась, но такое своеобразное оформление за день не изготовишь. То есть, пока я путешествовал и сражался, они тут готовились и предвкушали… Ах, они сволочи!
– Не нахожу сил, чтобы выразить свой восторг от вашего своевременного
– Ну, что вы! – вполне искренне возмутился он. – Мы лишь торжественно храним надежду на приобщение к великим свершениям, коим имеем счастье являться современниками. Если вам удастся выкроить для этого немного вашего драгоценного времени, конечно. Исключительно ради сохранения истины!
Хорошо говорит, душевно.
– Постараюсь оправдать надежды.
Нет, какието записи сделать надо, пока впечатления не остыли – вдруг придется когонибудь на Юг отправлять. Что же мне лично лекцию каждый раз читать? Обойдутся. А летопись похождений Разрушителей пускай Черепа пишут! Там такой эпик попрет – потомки в обморок падать будут.
Шокангой заставлю править магов. Они ведь рвались правителя заменить? Инициатива наказуема.
– С записями мы потом разберемся, Гэбриэл, – Ребенген хмуро посмотрел на предприимчивого коллегу. – Сейчас нам надо оценить ущерб, нанесенный врагу твоим визитов, и его возможные ответные действия. Смерть вождя далеко не всегда означает, что войско разбежится.
– Знаю. Но подозреваю, что Ракши там еще не закончили. В любом случае, об атаке демонов или какогото организованного воинства с юга можно забыть. Но мы ведь знаем, что это не единственный способ. Что, если у владык сохранились какието серьезные силы, которые они УЖЕ переправили сюда?
– Мы работаем над этим, Гэбриэл, – серьезно кивнул Ребенген. – Мы нашли путь, которым они попадали в Стах, сейчас это место под наблюдением. К сожалению, проследить направление неработающего портала нельзя, но, если они хотя бы раз им воспользуются…
– Но как же те несчастные, которые попрежнему страдают в рабстве? – очень громко возмутились у меня над ухом.
Нет, это не королевский глашатай – тому вполне хватило уверения, что войны не будет. Такое неожиданное движение мысли могло произойти только у человека, родившегося очень давно.
Линни, воодушевленный возникшей на мгновение паузой, принялся развивать идею:
– Необходимо покончить с омерзительной практикой человеческих жертвоприношений! Вторая по важности задача – создание полноценной школы волшебства, не калечащей одаренных. Действовать нужно решительно! Каждый час промедления стоит комуто жизни. Долг каждого разумного человека – нести на юг свет и справедливость!!!
Кажется, предложение тратить ресурсы королевства на какихто анонимных несчастных чародеям не понравилось. Заслать к врагу вредителейчерепов – пожалуйста, а самим участвовать в противостоянии – увольте.
– Позвольте судить об этом людям, – веско обронил Ребенген.
Это он зря.
– Я – человек! – встопорщил перья Линни.
У магов на лицах отразился глубокий скепсис, лишь папа остался невозмутим. Наверное, для него что в перьях,
– Конечно, человек, – немедленно вмешался е я (не спорить же с убогим!).
Но Ракша моя уступчивость не обманула.
– Нет, я действительно человек! – стал настаивать он. – В наше просвещенное время… В смысле, перед войной… Тогда люди не стремились к единообразию внешности. Многие видели будущее расы в единении с недоступными естественному человеку стихиями, освоении новых сред. Разреженный воздух высот или безумное давление глубин… Уверен, потомки тех, кто основывал морские поселения, до сих пор процветают!
Мать моя безродная! Хорошо, что у Арконата нет морских границ. Это же какие жутики могут вылезти при случае на сушу. Я некоторое время слушал забавные рассуждения демона о нуждах человечества (да нам бы Пустошь заново освоить!), а потом начал отчаянно зевать. Отвык я от вина, да и в дороге мы пробыли не мало. Считай, не спал в нормальной кровати трое суток, а перед тем такого монстра одолел, что Ракши перед ним – котята.
Естественно, у Линни немедленно появились оппоненты – Серые (кто бы сомневался!). Слово за слово, и вот уже эти наглецы в голос спорят о месте Разрушителей в новом мире и их долге перед живущими.
Еще неизвестно, кто кому должен. Что сделали для мира они, и что сделал я? Да меня на руках должны носить и смотреть с немым восхищением, а это пернатое недоразумение чтото чирикает! Тьфу, неблагодарный урод.
Я, из принципа, не стал поддерживать спор, медленно переходящий в баталию. За пять минут попытка цивилизованного обсуждения превратилась в сущий бедлам, что к лучшему – нельзя бросаться в политику, даже не отдохнув с дороги. Я незаметно (насколько это возможно при моей комплекции) выбрался изза стола и пошел освежиться.
Далеко уйти мне не удалось – меня догнал мастер Ребенген.
– Гэбриэл, можно тебя на минутку? Я должен тебе коечто показать, это быстро.
Солнце явственно клонилось к вечеру, погружая землю в прозрачные сумерки. В одном парадном мундире становилось зябко.
– Далеко еще?
– Ужеуже, – промурлыкал чародей, решительно постучал в дверь одноэтажного флигеля и тут же отбежал мне за спину.
Гм, не ожидал от почтенного наставника такой клоунады! На стук из флигеля выглянули его обитатели…
– Что это? – неуверенно проблеял я, сердцем чуя подвох.
– А это, – с некоторой мстительностью сообщил мастер Ребенген. – Ваша новая братия, уважаемый магистр.
На меня, с разной степенью обожания и паники, смотрели два чернокрасных Пограничных и какойто зачуханный пацан лет шестнадцати. Беспомощное «почему я?» умерло, не родившись – ни один из них на главу Темного Ордена не тянул при всем желании.
– Мэтр, ну я понимаю – солдаты, а это кто?
– А это очень талантливый юноша из Пилтонга. Там обнаружилось гнездо работорговцев, сбывавших товар в Румикон. Специализировались на малолетках. Учитывая, как твой папа относится к подобным вещам, они перестраховывались, зачаровывая похищенных детей до изумления. Короче говоря, после твоих экзерсисов с Бегущими Огнями, разум вернулся только к нему.