Разрыв шаблона
Шрифт:
При этом в Америке риторика преподается, школьников и студентов учат отстаивать свою точку зрения. Что особенно смешно, поскольку по-настоящему противоборствующих позиций в этих спорах изначально не может быть – базовые-то ценности все равно те же. Философской глубины в таких дискуссиях нет. Да, собственно, нет и философии как таковой. Она заменена разными «…логиями» – социо-, полито– и прочими.
Значит ли это, что Америка не великая страна? Конечно, нет, и я уже не раз об этом говорил. Америка великая страна. Колоссально мне напоминающая Рим. Рим эпохи расцвета… Но американцам даже
И вот на этом столкновении ценностей наступает XXI век. Повторюсь: американцы искренне не могут понять, почему вдруг никто вокруг них не хочет жить так, как они. Действительно не могут. Не укладывается в американскую психологию, например, существование ИГИЛ. Потому что это же не про деньги? Не про деньги. Не укладывается в американскую психологию существовании России Путина. Потому что опять же – это не про деньги? Не про деньги. Не укладывается существование Ирана. Они вообще не понимают, о чем речь.
Но ведь как-то отвечать себе на эти вопросы надо, и возникают самые простые ответы. Какие? Ну, например: на самом деле народы хотят, а им мешают. Кто может им мешать? Злой диктатор. Значит, если мы уберем злого диктатора, народ моментально встанет на правильный путь. Народ же не может не хотеть того, чего хотим мы?
А почему этого не хочет злой диктатор? Ну… из-за денег! Никакой другой мотивации быть не может! Просто он себе заграбастал все. Отсюда появляется магическое слово «коррупция» и необходимость бороться с коррупционными режимами. Все режимы, с которыми борются американцы, всегда коррупционные. Поэтому борьба идет в основном через деньги. И американцы не понимают, почему эта метода не работает, даже когда деньги удается зажать.
Ну казалось бы – благодаря уничтожению финансирования «Аль-Каиды» ее саму удалось уничтожить… Серьезно? А откуда возник ИГИЛ? Почему «Аль-Каида» не просто не погибла, а еще и расцвела таким страшным террористическим движением, что давешний монстр выглядит по сравнению с ним просто ребенком?
Разве могли американцы хоть на секунду представить, что они уничтожат Муамара Каддафи, а ливийский народ не пойдет по пути демократии? Да еще возьмет и убьет американского посла. Это же чушь какая-то! И что теперь делать?
И американцы опять пытаются искать простые ответы. Они не хотят анализировать. Что делать? Бомбить. Уничтожать.
Не разговаривать, не пытаться понять идеологию. Какая еще идеология? Какой еще русский мир, какие отдельные русские интересы, какой русский Севастополь? О чем вообще речь? Что такое Великая Отечественная война? Это все пройденные факты истории. Ну да, где-то там были – с точки зрения американцев – какие-то заморские войны. Что вы нам рассказываете?
И они не притворяются. Они искренне не понимают.
Мало того, когда они вдруг сталкиваются с представлением, что в центре – не человек, возникает вопрос: а кто? «Ну как кто, – говорят им, – например, Бог. Мы все под Богом ходим». «Постойте, – возражают американцы, – это мы ходим под Богом. One nation under God.
Забавно, что, когда пытались выяснить религиозную принадлежность Обамы, с ним никто не вел никаких теологических дискуссий. Спрашивали, в какую церковь он ходил и кто был его духовником. В России трудно себе такое представить – вот человек избирается, и ему говорят: «А вы в какую церковь ходите?» Тут вообще все по-другому – тебя спрашивают: ты православный или не православный. И каждый готов вести религиозный спор. Для нас дико звучит вопрос: «В какую церковь ты ходил?» Да я что, помню? В какую захотел, в ту и зашел. Вот кто духовник – может, и ответят. И то большинство крепко задумаются.
Американский подход, несмотря на то что президенты этой страны клянутся на Библии, по своей природе абсолютно разрушителен для веры. Любая религия борется с греховными проявлениями в человеке – и она хотя бы понимает, что это грех, а не наслаждается им и не возводит его чуть ли не в культ. Я понимаю, что поступки, которые выглядят как грех для одних, могут не считаться грехом для других. Но в этом и заключена суть конфликта между религиозным мировоззрением и тем, которое сейчас крайне активно наступает.
Так что в XXI веке мы рискуем увидеть сначала столкновение церковных радикалов, а потом может дойти и до уровня религиозных войн. На фоне откровенного антиклерикализма американской идеологии растет фанатичная увлеченность ряда неофитов идеями радикального ислама.
ИГИЛ предлагает простые ответы на сложные вопросы. Не только морально-этические, не только религиозные. Головы они отрезают с легкостью в том числе и мусульманам – по крайней мере, американскому заложнику, который принял ислам, голову отрезали не задумываясь. Да и в экономике дают ответы. Вам не нравится доллар? Мы выпускаем свою валюту! И ИГИЛ начинает печатать золотые, серебряные и медные монеты. Нравится нам это или нет, но на наших глазах рождается реальное государство, которое только формирует свои границы, но прекрасно понимает, что и как хочет делать. И как эту чуму остановить? Думаю, что непросто.
Для этого надо в первую очередь обладать моральным авторитетом. Но каким и в чьих глазах? Пока количество людей, которых ИГИЛ перетащил на свою сторону, больше, чем количество сторонников ИГИЛ, которых на свою сторону перетянуло цивилизованное сообщество. Да и каковы теперь критерии цивилизованности? Цивилизация – что это? Снова речь пойдет об уровне ниже пояса – это теперь определяет цивилизованность? То есть те страны, которые не признают однополые браки и не хотят, чтобы их детей усыновляли однополые семьи, – они что, нецивилизованные? Согласитесь, довольно странный критерий.