Разрывая ткань мироздания
Шрифт:
– Начнём с самого сначала, и обещаю, больше никаких безумных предположений и действий, – решительно сказала я. – Объясни, пожалуйста, что произошло в парке?
Реакция Адель не заставила себя ждать: глаза вспыхнули азартом, на губах заиграла лёгкая улыбка, но при всём этом взгляд у неё стал глубоким и задумчивым. Она молчала, постукивая пальцами по поверхности стола, а я не торопила её с ответом, понимая – нам обеим нужно собраться с мыслями. За окном постепенно темнело. Летом день длиннее, значит, с момента нашей встречи времени прошло достаточно много, удивительно, что никто
– Хороший вопрос, – голос гостьи заставил встрепенуться и сосредоточиться. Она внимательно посмотрела на меня и продолжила: – Дело в том, что ты каким-то образом смогла разрушить барьер, за которым я несколько лет скрывалась. Удивительно и то, что ты называешь это место парком, хотя обычно люди должны там видеть старое разрушенное здание.
На языке вертелись уточняющие вопросы, но я держала себя в руках. Благодаря множеству прочитанных книг удавалось представить, о чём идёт речь. Однако никакого воображения не хватит для того, чтобы переложить вымышленные законы на свою реальность.
«Свою…» – почему-то эта мысль зацепила меня.
– Я наблюдала за тобой с момента, когда ты вышла из машины, – тем временем продолжила гостья. – Представь, как всё странно выглядело для прохожих: приличная девушка заходит за обветшалую ограду, ходит кругами по периметру, не замечая никого вокруг, и вдруг ложится на асфальт, наслаждаясь жизнью, – она покачала головой и очень звонко и заразительно рассмеялась.
– Постой… – поборов дикое волнение, вызванное воспоминаниями, я всё же прервала монолог Адель. – Хочешь сказать, что случайные зеваки видели и то, как появилась ты? Если так, то всё может принять очень скверный характер в первую очередь для тебя. И нам стоит ждать в гости ОМОН.
Последнюю мысль о том, что меня, скорее всего, ждёт смерть как ненужного свидетеля, а её отправят на опыты, я решила оставить при себе. Какой смысл сразу нагонять ужасов, вдруг обойдётся без этого.
– М-да, видимо, шутить я так и не научилась, – посмеиваясь, новая знакомая встала и пошла набирать воды в чайник. – Нет, никто кроме нас ничего не видел. Для всех ты просто зашла внутрь старого здания и всё, – не оборачиваясь, закончила она. А когда повернулась и наткнулась на мой возмущённый взгляд, в качестве извинений лишь пожала плечами.
– Так какой барьер я разрушила? – задала я следующий вопрос, решив не заострять внимания на её странном чувстве юмора.
В конце концов, она же вытерпела мои выходки. А то, что девушка эта не с нашей планеты, не гарантирует отсутствия у неё человеческих слабостей и особенностей характера.
– Барьер этот как защитный экран, проекция своего рода, – начала объяснять Адель, – только более реалистичная. Я сделала его многослойным. На всякий случай. Первый слой – старое здание, которое территориально находится перед моим жилищем. Мало кто полезет, а даже если и случится такое, внутри ничего интересного они не увидят: коридоры, стены, граффити – всё как полагается. Это и есть второй слой. Третий самый сильный, он предназначен для особо настойчивых. Ведь на том месте действительно находится парк, такой, каким его ты и увидела, – она на мгновение прервалась,
Я, воспользовавшись паузой, только и смогла сказать:
– Кажется, понять квантовую физику проще.
Девушка как-то неоднозначно посмотрела в ответ, словно мои слова и реакция отличались от её ожиданий, и продолжила рассказ:
– Так вот, последний барьер скрывает мой дом и меня, не позволяя углубиться в поиски и приблизиться. Он отталкивает, заставляет уйти из парка. Появляется некая навязчивая идея, что человеку там не место. Я вижу всех, меня никто. До сегодняшнего дня. Поэтому я и пришла к тебе в квартиру, чтобы понять: кто ты и как смогла обычным камнем разрушить столь сильную защиту? Я уж не говорю о том, что на тебя почему-то не подействовали первые два слоя.
Всё это время я слушала девушку, в прямом смысле, затаив дыхания, стараясь представить и осознать тонкости искусства маскировки, отмечая про себя, что у гостьи приятный и мелодичный голос.
«Поверить её словам трудно, ещё сложнее не поверить. Не знаю даже, почему».
– К вопросу о твоём появлении здесь мы вернёмся, – я шутливо погрозила ей пальцем и созналась: – После твоего ответа на один вопрос у меня их появилось ещё сотня.
– Понимаю, – кивнула Адель и замолчала, ожидая продолжения.
От объёма информации немного болела голова, и я потёрла лоб руками, чтобы снять напряжение, а затем медленно проговорила:
– Как смогла – сама не знаю, просто кинула и всё. А тут такое началось! Черти из табакерки полезли, – добавить было нечего, ведь в моём понимании всё именно так и произошло.
– Возможно, сыграла роль эмоция, с которой ты это сделала… – Адель продолжила рассуждать, не обращая внимания на высказывание по поводу её возможных рогов. Да уж, с юмором у нас обеих плохо. – Что ты чувствовала в этот момент? Должно быть что-то сильное. Ты злилась? – девушка напоминала прядильщицу, которая распутывает клубок ниток – сосредоточенная, серьёзная и очень увлечённая – прекрасное зрелище.
– Насколько я помню, нет. Наоборот, в тот момент мне было хорошо и спокойно. Будто вернулась в детство, в место, по которому сильно соскучилась. Это значимо? – я замолчала и выжидающе посмотрела на собеседницу.
– Скорее всего, нет, – гостья помотала головой, встала и начала расхаживать по кухни, словно искала подсказку. – Эмоции человека на самом деле очень сильное оружие. Спокойствие тоже, но не в нашем случае. Значит, причина в тебе, – закончила мысль, сидя на подоконнике и указывая пальцем на меня. Жест получился немного обвинительным.
– Хочешь сказать, я – избранная? Наделённая высшей силой? – я не смогла удержаться и вновь вернулась к шуткам, потому что так проще воспринимать информацию, к которой жизнь меня не готовила. И так уже сложилось впечатление, что вот-вот и пар пойдёт из ушей от перенапряжения извилин. – А ты – мой персональный Хагрид?
– На самом деле нет, – ответила Адель снисходительным тоном, который любого бы заставил усомниться в своих умственных способностях. – Никто ни для чего тебя не избирал. Теоретически на твоём месте мог оказаться любой, но это была ты.