Разум Вселенной
Шрифт:
— Может быть, надо попробовать подать какие-нибудь знаки, — нерешительно сказал Юрий.
— Стучали на все манеры, подавали всевозможные сигналы — всю ночь. Никакой реакции.
— И что же вы решили? — спросил Андрей.
— Пока только предложили эвакуировать снаряд в отдаленное место. И больше решительно ничего не могли придумать. Ждем подкрепления. Из Москвы вылетела новая группа ученых. С вашим шефом во главе.
— Всеволод Александрович прилетит тоже?
— Как же обойтись без руководителя всей космической биологии? Ему и карты в руки. Ну вот и все, — закончил Тенишев. — Возвращаюсь к себе — вздремнуть
— Итак, друзья, — резюмировал Ярослав, проводив взглядом профессора, — нам повезло. Мы стали очевидцами события космического масштаба.
Глава шестая
Земля встревожена
Юрию не спалось. Он лежал на верхней полке, устремив взгляд на лампочку, горящую над проходом. Монотонно стучали колеса и скрипели перегородки. Вагон мерно покачивало на рессорах. На противоположной полке Ярослав, нахмурив брови, уткнулся в развернутую под лампочкой книгу. Это была книга Панфилова — Юрий отчетливо видел оттиснутое золотом заглавие на переплете. Ярослав читал, как всегда, азартно, с треском перевертывая страницы, хлопая по ним рукой, жестикулируя, словно в разговоре с невидимым собеседником. На нижней полке Юрию были видны темные волосы, разбросанные на подушке, и руки, закинутые за голову; там лежала Виола. Ее глаза были широко открыты.
— Здорово! — не выдержал, наконец, Ярослав. Он облокотился о полку, заложив пальцем прочитанную страницу, и вопросительно посмотрел на Юрия, распираемый желанием немедленно поделиться впечатлением от прочитанного. Юрий повернулся к нему, молчаливо показывая, что готов слушать.
— Вот что он говорит о жизни во вселенной: «Если верна выдвигаемая нами идея о том, что возникающие при благоприятствующих условиях в различных точках вселенной в виде ультрамикроскопических вирусообразных телец зачатки жизни могут существовать в витрифицированном состоянии неограниченно долго в межзвездных пространствах, то это должно означать, что в природе жизни, с самого начала ее возникновения из неживой материи, заложена возможность взаимодействия одних обитаемых миров с другими, возможность, которая в полной мере реализуется на высшей ступени развития живой материи...»
— Черт возьми! — добавил Ярослав.
— Что, что? — вдруг раздался снизу заинтересованный голос Андрея.
— «...которая в полной мере реализуется на высшей ступени развития живой материи...» — повторил Ярослав, хлопнув в восхищении по развернутой странице. — Вот это да...
— Что-то новое, — сказал Андрей. — По-моему, в первом издании в книге этого не было.
— Пятнадцать лет назад? — спросил Ярослав. — Еще бы! Тогда о космических связях мало кто мог думать.
— Любопытно, — заметил Андрей. — Откуда такая страстная убежденность в его высказываниях?
— А ты поработай, как он, тридцать лет и все по одному и тому же вопросу, и сам приобретешь такую убежденность, — заметил философски Ярослав. — Что же, по-твоему, у нашего шефа нет такой убежденности?
— У него-то есть. Да только разве это его убежденность? Фарватер общепринятых мнений — и все. А у этого — ни одного союзника. Один.
— Один тоже может быть в поле воин! — отозвался Ярослав.
Вдруг послышался тихий, немного обиженный голос Виолы:
— Почему же один? А весь
— Вот тогда ты нам и скажи: почему он так уверен в том, что он один прав, а его противники не правы? — спросил Ярослав, нагибаясь с полки вниз, чтобы видеть лицо Виолы.
Юрий с интересом ждал, что скажет маленькая девушка, неожиданно заступившаяся за своего учителя.
— Потому, что он видит своими глазами то, о чем только гадают те, кто с ним спорит.
— Так уж и своими глазами! — недоверчиво произнес Ярослав. — Это что же, в электронный микроскоп?
— Ну, хотя бы и в электронный микроскоп...
— Об этом-то он и пишет, — разочарованно протянул Ярослав. — Все его рассуждения основаны на сравнении электронномикроскопических картин вирусов, фаговых телец и клеточных частиц. Только он видит в них одно, а его противники другое. Да и сам он говорит, что по этим картинам можно строить только предположения. Ведь увидеть-то при увеличении в миллион раз можно только мертвые, убитые частицы...
— Тогда он писал так, а сейчас уже так не напишет...
— Что такое? — заинтересовался Андрей. — Разве его воззрения изменились?
— Ничего не изменились... Только он сейчас имеет новые доказательства, — ответила девушка с некоторым смущением.
— Какие же?
— Придет время, он сам скажет, если найдет нужным.
— Скажите пожалуйста, какая уверенность в своем учителе! — воскликнул насмешливо Ярослав. — Все-таки хотелось бы знать, на чем она основана.
Виола опустила голову на подушку и подтянула простыню к подбородку, словно обороняясь от настойчивости Ярослава.
— Он работает с какими-нибудь новыми методами? — спросил Андрей.
— Да, — коротко ответила Виола, явно не желая продолжать разговор.
— С какими же?
— Ну... Мне трудно вам объяснить... Я же все-таки только лаборант. Словом, теперь он видит то, о чем говорит, не на мертвых, а на живых объектах.
— На живых? — опять недоверчиво протянул Ярослав. — И при увеличениях до миллиона раз?
— Да, до миллиона раз, — подтвердила Виола.
— И он видит устройство живой клетки при таких увеличениях?
— Да.
— И в нем частички, вроде вирусных телец?
— Да.
— И из этих частичек действительно строятся все органы клетки?
— Да.
— Чудеса! — сказал Ярослав. — Ну, тогда я еще раз преклоняюсь перед его гением. А как же он это проделывает?
Но Виола решительно отвернулась к стене.
— Новая конструкция... — невнятно пробормотала она.
Ярослав тихо свистнул.
— Двадцатый век — век новой техники! — патетически воскликнул он. — Остается только позавидовать посвященным в этот секрет.
Он снова углубился в чтение. Юрий лежал и думал. Он чувствовал, что о том же думают и Андрей и Ярослав, — у всех троих мысли сейчас работали в одном направлении. Предметом их размышлений была жизнь, приславшая весть о себе из бездн космического пространства, по-видимому более совершенная, чем на Земле, если существа, представляющие жизнь там, откуда пришла эта весть, сумели дать знать о себе на другую обитаемую планету. Более совершенная, но, очевидно, томимая тем же, чем томится мысль многих людей на Земле, — о жизни за пределами родной планеты...