Развал. Схождение
Шрифт:
— Не помешаем? — участливо спросил Петрухин. — В принципе, сей радиоспектакль вы вполне можете дослушать и дома. Так что, Вадим, будь ласка, поставь на паузу.
Заинтригованный корреспондент послушно щелкнул кнопкой диктофона.
— Вы откуда, такие красивые, нарисовались? — недобро воззрился на вошедших Архипов.
Теперь он уже не казался «внешне спокойным».
— Да это вы нарисовались, а мы тут были, [30] — рефлекторно отцитировался Дмитрий. Вослед он хотел запустить более непристойную цитату, однако Брюнет попридержал его за рукав и, сделав
30
В данном случае речь идет о киноцитате из к/ф «Бумер».
— Добрый всем вечерок. Меня зовут Виктор Альбертович Голубков. Разрешите представить моих спутников: это…
— Мы знаем, КТО это! — огрызнулась за двоих Устьянцева.
Сказать, что сейчас Виктория Ивановна была удивлена, — значит не сказать ничего. Потому как более странного сочетания, нежели Лилькин «хахель» на пару с экс-следаком, ее, Устьянцевой, стараниями выдавленным из органов, да еще и вкупе с местечковым олигархом, смоделировать/сфантазировать было сложно. Словом, внезапно нарисовавшаяся троица воистину представляла собой ту жгучую смесь, что посильнее «коктейля Молотова» будет. А уж за «Фауста» Гете — базар и рядом не стоял.
— Даже так? — удивился «Хозяин Всея Магистрали». — Ну, коли представлять не требуется, с вашего позволения мы присядем?
— Попробуйте, — коротко бросил Архипов.
«Магистральщики» расселись на свободные места, и на какое-то время в кабинетике подвисла тишина: все выжидательно молчали и настороженно переглядывались.
— И как вам запись? — небрежно стартовал Петрухин.
— А чего вы, собственно, хотите? — не желая ходить вокруг да около, перешел к делу «следственный комитетчик». — Ваш Московцев отпущен на подписку. Думаю, что обвинение с него вскоре будет снято.
— Отрадно слышать.
— Тогда какие еще проблемы? Может быть, деньги? Сколько?
— Вот так вот, с ходу, заместо «здрасьте» начинаются прямые оскорбления, — разочарованно качнул головой Брюнет. — Я что, произвожу впечатление бедного человека?
— Если не деньги — тогда что? — хрипло спросила Устьянцева.
И тогда наступил долгожданный момент подачи «холодных блюд», они же — месть, от Купцова:
— Виктория Ивановна! Помните нашу с вами последнюю встречу? Мы еще тогда предсказали друг другу большие неприятности. Так вот мои — они давно состоялись. Теперь — очередь за вашими.
— Что вы этим хотите сказать, Леонид Николаевич?
— Я хочу сказать, что завтра мы сгрузим эти аудиофайлы в Сеть, и убежден, что сетевые хомячки тотчас растиражируют их в гигантских масштабах. А еще через день в газете «МК в Питере» выйдет прелюбопытнейший материал. Собственно говоря, он давно готов. Осталось только… Вадим, напомни, что там осталось?
— Взять генеральное интервью у фигурантов, — охотно озвучил Столяров.
— Вот-вот, у фигурантов. Сиречь, у главных злодеев.
— Вы не посмеете, — презрительно скривила губы судья. — Вы не станете публиковать эти записи.
— Вадим, ты как? Посмеешь?
— Разумеется! Это же настоящая бомба. А в свете последних заявлений Президента подобная публикация может стать толчком к началу очередной кампании по чистке судейских рядов.
— Вот-вот. Давно пора заняться этими авгиевыми конюшнями, — подтвердил за наболевшее
— Предупреждаю! — нахмурился Архипов. — При подобных раскладах у вас будут очень серьезные проблемы. В частности, я добьюсь того, что у вас, Виктор Альбертович, просто не останется бизнеса. И это — еще в лучшем случае.
— «Быть бы ненастью, да дождь помешал», — загадочно отреагировал на озвученную угрозу Брюнет.
— А лично вас, Дима, — ядовито подхватила страшилку подельника Устьянцева, — попрут из органов. Причем с «волчьим билетом».
— О как? — как бы изумился Петрухин. — Это за что?
— За недостойное звания офицера полиции аморальное поведение в стенах госучреждения!
Здесь Виктория Ивановна торжествующе достала свой айпад, порылась в настроечках и запустила «хоум-видео» со стриптизом Левченко. Вокруг да около красного знамени.
Все присутствующие, за исключением самого актера второго плана, с неподдельным интересом уставились на экран.
Dance me to the end of love, Dance me to the end of love…— Думаю, для создания общего впечатления достаточно? — минуту спустя поинтересовалась судья у окружающих, останавливая картинку.
— Но, голуба моя! — как бы разочарованно начал Дмитрий. — Скорее, здесь вопросы к вашему судейскому корпусу. Который запустил на пьянку в святая святых постороннего гражданского человека с улицы. Я ведь полгода как уволен из органов.
Эмоциональное потрясение от им поведанного оказалось столь велико, что ухоженное, тщательно отштукатуренное судейское личико мгновенно покрылось красными пятнами гневно-нервического происхождения.
— ЧТО? Что ты сказал?
— А разве вы не в курсе? Ай-ай, как же так? Но здесь, Вика, ты сама виновата. Если бы ты позволила Виктору Альбертовичу с самого начала представить нас по всей форме, как положено, то узнала бы, что мы с Леонидом Николаевичем давно являемся штатными представителями его… хмм… замечательной организации. Да, и еще одно: сразу предупреждаю, на случай, если вдруг захочешь шантажировать меня этой записью перед женой. Так вот, намедни я ей во всем покаялся, и она — простила. Не сразу, разумеется. Пришлось мусорное ведро вынести и за хлебушком сходить, чтобы грешок отработать. Тем не менее отныне по всем супружеским статьям я реабилитирован и прощен.
— Подонок! Сволочь! — теряя остатки самообладания, взвизгнула Устьянцева и, подхватив сумочку, стремительно подорвалась с места. — Игорь! Пошли отсюда!
— Постойте, Виктория Ивановна! — встрепенулся журналист «макаки». [31] — А как же?! Я ведь должен взять у вас генеральное интервью.
— Пошел в жопу, писака!
Разгневанная судья рванула штору, выскочила в общий зал и зацокала набойками/подковками на выход.
Подполковник Архипов допил свой коктейль, тщательно промакнул губы салфеткой, выбрался из-за стола и достал увесистое портмоне. Отслюнявив две пятисотенных бумажки за выпитое, он зафиксировал их под днищем стакана и, в упор глядя на Брюнета, зловеще произнес:
31
Здесь — бытующее в журналистской среде шутливое название газеты «МК».