Разве я не хорошенькая?

Мэримонт Лесли

Как только дверь ванной закрылась за Реймондом, Жаклин перекатилась на живот, накрылась с головой светлой шелковой простыней и замерла, пытаясь сдержать навернувшиеся слезы. Правда, было не совсем понятно, почему ей так хочется плакать. Казалось бы, нет никаких причин бояться, что ее браку что-то угрожает.

И все же она боялась, ужасно боялась.

Почему? Потому что секс с Реймондом неожиданно стал не нежным, как во время медового месяца, а необузданным, неистовым, почти гневным? Но ей ведь это нравится… Или ее страх другой природы, внутренняя паника

порождена тем, что она отчаянно, самозабвенно любит собственного мужа и не мыслит себе жизни без него?

Жаклин едва не уступила его домогательствам сегодня днем в том огромном холодном сооружении, которое пытались выдать за дом. Его настойчивость в высшей степени раззадорила и взволновала ее, в этом не было никаких сомнений. И кроме того, они не занимались любовью весь день и она отчаянно, безумно хотела его. Совершенно очевидно, что она пристрастилась к его прикосновениям и ласкам и стала физически и эмоционально зависима от них. Правду говорят, что человек — самый страшный наркотик.

И то, что случилось только что в холле, было превосходным, недвусмысленным примером того, какую безграничную власть муж приобрел над ее телом, того, насколько она беззащитна и уязвима перед его желанием. Поэтому-то она и сказала решительное «нет» там, в этом особняке. Жаклин прекрасно понимала, что стоит только Реймонду прикоснуться к ней, и она уже не сможет ни в чем отказать ему и скоро уже ей будет все равно, даже если агент и застанет их вместе.

Нет-нет, для нее такая любовь — это проклятие. Жаклин хотелось вскочить и немедленно удрать. Но, с другой стороны, ее неудержимо тянуло к мужу. Ей удивительно нравилась та женщина, которой она становилась в объятиях Реймонда — горячая, бесконтрольно страстная, ничем даже отдаленно не напоминающая ту хладнокровную хищницу, в которую она прекратилась за последние девять лет. Это было таким облегчением узнать, что у нее есть и другие желания, не только жажда денег.

Деньги…

Жаклин перекатилась на спину и уставилась в потолок.

Да хочет ли она до сих пор денег? Наверное, хочет. Ничто не может избавить ее от страха снова стать бедной, нет, нищей. И все эти ее мысли, что она вышла бы за Реймонда, даже если бы он и не был миллионером и хозяином процветающего бизнеса, глупы и совершенно бесплодны. Реймонд потому и привлек ее, что он умный и волевой бизнесмен. Настоящий мужчина среди всяких слабаков, впечатляющий и решительный, с чувством собственного достоинства, которого она находит неотразимо сексуальным. Реймонд…

Она нуждается в нем, нуждается в его сильных руках, обнимающих ее, нуждается в его губах, прижимающихся к ее. Только когда ощущает его всем телом, она чувствует себя в полной безопасности — и совершенно счастливой. Ей отчаянно захотелось оказаться рядом с ним, сейчас же, немедленно, и Жаклин разрыдалась от стыда, представив, что он подумает, если она ворвется к нему в ванную. Решит, что она помешалась, как блудливая мартовская кошка. Неудивительно, что он так изумился и разозлился, когда она сказала «нет» сегодня днем. Когда это раньше она отвергала его? А он с каждым

днем хотел от нее все больше и больше. Прошлая ночь открыла ей нового Реймонда, с его более темными страстями. Что делать, когда он потребует того, что она не сможет или не захочет дать?

Но в глубине души Жаклин знала, что этого просто не может быть.

И, признавая свое нынешнее и все будущие поражения, Жаклин соскочила с кровати и устремилась к ванной. Ручка легко повернулась от ее пробного прикосновения, и она внутренне вознегодовала: почему это Рей не запер дверь на замок? Почему сделал так, чтобы она с легкостью уступила своей все возрастающей потребности в его близости?

Она открыла дверь и вошла — каждый шаг был как ступенька к дальнейшему унижению. Слезы катились по щекам и падали на мраморный пол.

Она обнаружила Реймонда под потоками льющейся воды, со склоненной головой, прислонившегося спиной к кафельным плиткам. Из-за шума воды он не слышал, как Жаклин вошла, а из-за плотного пара не видел, что она стоит рядом. Только когда она потянула полупрозрачную ширму, он открыл глаза и вскинул голову.

— Какого черта… — начал он и увидел залитое слезами лицо жены. — Что такое, Жаклин? Что случилось?

Что случилось? Господи, да если бы он только знал!

— Я… я хочу… Рей, пожалуйста, давай займемся любовью… — задыхаясь от рыданий, пробормотала Жаклин. — Сейчас… По-настоящему… Пожалуйста…

И задрожала, увидев, как его тело молниеносно откликнулось на ее мольбу, инстинктивно, автоматически, будто мнения самого Реймонда и не спрашивали. Она широко распахнула глаза, внезапно осознав, что он так же зависим от нее, как и она — от него.

— Ты тоже хочешь меня, — потрясенно прошептала Жаклин и провела пальцами по его восставшему члену.

— Всегда, — хрипло выговорил Реймонд и протянул к ней открытую ладонь.

Она вложила в нее вторую руку, затем с дрожью в голосе спросила:

— Ты ведь любишь меня, правда, Рей?

— Как ты можешь сомневаться в этом? — сказал он в ответ и притянул ее в заполненную паром кабину.

Больше не буду, поклялась себе Жаклин, отдаваясь его горячим, жадным поцелуям, ощущая жар его губ, чувствуя обнимающие ее сильные руки. Никогда больше не буду думать этих глупостей, никогда и ни за что! Отныне я буду счастливой и уверенной в его любви. Никакого страха, никаких сомнений!

— Жаклин… — простонал Реймонд, отрываясь от ее губ.

— Да-да, сейчас и здесь, — немедленно подтвердила она и прислонилась спиной к влажным плиткам душевой кабины.

О, какое это потрясающее ощущение — быть заполненной его плотью, лишиться собственной воли и разума, полностью отдаться ему душой и телом!

— О, Рей, — задыхаясь, пробормотала она, обхватывая руками его шею, а ногами — талию, — целуй меня, целуй еще…

Он поцеловал ее еще, и еще, и еще и рассеял все ее страхи и неуверенность, повел за собой в то место, которого не существовало и где они остались вдвоем. Только он и она. Сердце ее пело от счастья, тело уливалось физическим наслаждением.