Разведчик Линицкий
Шрифт:
С огромным воодушевлением встретило Добровольческую армию население города. Вступающих засыпали цветами и встречали овациями. До поздней ночи на улицах толпился народ, обсуждая события.
Практически на следующий день в Харькове в гостинице «Метрополь» по приказу коменданта города полковника Гравицкого началась запись добровольцев в армию, и уже первый день записи дал 1500 человек добровольцев. Буквально за несколько дней их число возросло до 10 000 человек. При этом ряды Белой армии пополняли многие рабочие Харькова. Кроме них записывались юнкера, офицеры, студенты, представители буржуазии, интеллигенция. Был даже сформирован Харьковский студенческий боевой отряд. Белую армию поддержала и большая группа милиционеров Харькова (около 260 человек), которая присоединилась к ней в городе. Когда в
В начале июля 1919 года командир 1-го Армейского корпуса генерал Александр Кутепов объявил в Харьковской области приказ, согласно которому мобилизации подлежали: штаб-офицеры до 50-летнего возраста, обер-офицеры, юнкера, подпрапорщики, сверхсрочные, унтер-офицеры, вольноопределяющиеся 1-го и 2-го разрядов до 43 лет, занимавшиеся хлебопашеством до 24 лет, учащиеся, сверстники которых призваны на военную службу, и прочие граждане, в том числе преподаватели до 35-летнего возраста. Мобилизации подлежали также все пленные красноармейцы, не состоявшие в большевистской партии, и служившие в Красной армии бывшие офицеры, не являющиеся коммунистами.
Впрочем, приказ приказом, но жизнь рассудила несколько иначе. Прием добровольцев протекал без признаков какой-либо системы. Каждая часть образовывала свое вербовочное бюро, которое и принимало всех желающих без лишних формальностей. Выбор части зависел исключительно от желания поступающих, причем это желание являлось зачастую следствием чисто внешних впечатлений. Одних соблазняла нарядная форма дроздовцев, у других оказывались знакомые в артиллерии. А, к примеру, в Белозерский полк добровольцы записывались по той причине, что им понравились каски, которыми блистали белозерцы на параде в день приезда главнокомандующего Добрармии Антона Ивановича Деникина. Впрочем, офицеров привлекал Белозерский полк как полк прежней императорской армии.
Генерал-лейтенант Май-Маевский устроил свою штаб-квартиру в Доме дворянского собрания на Николаевской площади. Том самом, где разворачивались основные события фильма «Адъютант его превосходительства». И где действовал и советский контрразведчик, адъютант Май-Маевского штабс-капитан Марков, протопип киношного штабс-капитана Кольцова. При главноначальствующем находились советы представителей ведомств и помощник по гражданской части. На пост помощника был назначен генерал-майор М.М. Бутчик. В сквере перед гостиницей «Гранд-отель» на Сергиевской площади делегация русских промышленников во главе с Рябушинским вручила Май-Маевскому золотую шашку.
Все ждали прибытия в Харьков генерала Деникина. Антон Иванович не заставил себя долго ждать: прибыл сюда 28 июня. В честь него в городе был организован парад добровольческих частей, который состоялся на Соборной площади.
На Николаевской и Соборной площадях был молебен, который отслужил архиепископ Тихон, а епископ Феодор преподнес икону. Войска прошли маршем: полки 1-й Дроздовский, Терский, Белозерский, инженерный взвод, пулеметная команда, артиллерия и два броневика «Россия» и «Полковник Войналович». На вокзале для встречи выстроена в почетном карауле знаменная рота 2-го Дроздовского офицерского полка с оркестром духовой музыки.
– Здравствуйте, славные мои боевые товарищи Дроздовцы! – приветствовал свои войска генерал Деникин.
После парада Деникин присутствовал на торжественном молебне, посвященном освобождению города, на площади перед Никольским собором. Жители города и депутации городских общественных организаций преподнесли Главнокомандующему хлеб-соль на специальном блюде.
А уже 3 июля Деникин обнародовал свою Московскую директиву и именно из Харькова начал свой поход на Москву.
Все эти события наблюдал Леонид Линицкий, облаченный в свою унтер-офицерскую форму, правда, без погон. Все замечал и подмечал, что-то записывал, вернувшись домой, но больше полагался на свою память. Общался с харьковчанами и бойцами Добрармии, незаметно для них выведывая нужные данные.
В середине июля 1919 года Линицкий уже воевал в составе 13-й Красной армии. Впрочем, долго воевать не пришлось.
К концу августа прорыв красных на Купянск и Волчанск был окончательно ликвидирован, и части Добровольческой армии получили возможность продолжать прерванное наступление. С другой стороны, неудача красных в широко задуманной ими операции, для которой были собраны значительные силы, больно отозвалась на моральном состоянии Красной армии, и без того сильно потрепанной на линии рек Сейм и Сеймица. Добровольческая армия не встретила поэтому того сопротивления, которое ожидалось при взятии укрепленного района города Курска. В одном из ожесточенных боев под Курском в августе Линицкий был тяжело ранен. Медицинская комиссия после выздоровления признала его негодным к воинской службе. Линицкий вернулся в Харьков и продолжил учебу в университете. При этом снова тренировал свою память и смекалку, замечая и запоминая все, что касалось Вооруженных сил Юга России.
Командарма 13-й армии из латышских стрелков Роберта Эйдемана сменил еврей Иероним Уборевич. Порядка стало несколько больше, Уборевич оказался более решительным военачальником и первым делом наладил дисциплину. Пора было перехватывать иницитиву у деникинцев.
Командование Южным фронтом влило 13-ю армию в состав группы войск Владимира Ивановича Селивачёва, генерал-лейтенанта царской армии, участника корниловского мятежа августа семнадцатого, после чего 9 сентября он был отстранен от должности «за причастность к мятежу» и заключен в Бердичевскую тюрьму. Спустя два дня, 11 сентября, «эвакуирован в Россию по состоянию здоровья», зачислен в резерв штаба Киевского военного округа. 29 января 1918 года ушел в отставку по состоянию здоровья. Но уже в декабре восемнадцатого года призван в Красную армию, в комиссию по исследованию и использованию опыта войны при Всеросглавштабе. В 1919 году несколько месяцев провел под арестом в тюрьме по обвинению в принадлежности к подпольной офицерской организации. В августе 1919 года командующий Южным фронтом Егорьев сделал Селивачёва своим помощником, одновременно назначив его командующим ударной группой войск с численностью группы около 40 тысяч штыков, 4,1 тысячи сабель, 235 орудий, 1236 пулеметов, и действовала она на участке фронта в 410 километров. Впрочем, недоверие к Селивачёву со стороны руководства Красной армии никуда не делось.
В этот момент и пришел в Красную армию бывший унтер-офицер российской императорской армии Леонид Линицкий.
Комполка Бирюков настороженно встретил юного новобранца.
– Как фамилия?
– Линицкий.
– Из дворян?
– Так точно! Но это не помешало мне сорвать выступление Керенского на фронте, в результате чего меня приговорили к смертной казни, замененной позже штрафным полком.
– Это совсем другое дело, товарищ Линицкий, – комполка уже более дружелюбно посмотрел на Линицкого. – Ротой сможешь командовать?
– Я старший унтер-офицер царской армии, командовать умею.
– Вот и отлично!
Группа Селивачёва начала наступление 15 августа 1919 года с нанесения удара в стык Донской и Добровольческой армий. Несмотря на действия в тылу группы конницы Мамонтова, наступление поначалу проходило успешно. К 25 августа были заняты Новый Оскол, Бирюч, Валуйки. Части группы продвинулись к Белгороду, были заняты Волчанск и Купянск, конные разъезды красных находились уже на подступах к Харькову.
В атаку пошла конница белогвардейцев. На полном скаку белая конница с гиком и криками приближалась к передовым окопам красных. Линицкий выжидал, приставив к глазам бинокль, бойцы из его роты напряглись. Винтовки были нацелены на врага, пулеметчики держали пальцы на гашетках.