Разведчик Николай Кузнецов

Кузнецов Виктор

«Я учился на курс позже Н. Кузнецова, – вспоминает инженер Талицкого хммлесхоза В. Т. Кальсин. – По заданию райисполкома вместе с ним мы проводили в Зырянке землеустроительные работы. По просьбе Кузнецова собрали сход односельчан. Комсомолец призвал зырянцев беречь леса от пожаров, охранять их от хищнической порубки. Потом разговор зашел о колхозах. Как здорово он умел говорить! Речь его была образна, доходчива. Он хорошо знал, чем «дышит» каждый крестьянский двор, знал, сколько десятин земли, сколько скота у того или другого хозяина. Под конец собрания даже старики, сомневавшиеся в жизненности

колхоза, согласно кивали головой, когда Кузнецов говорил: «Мелким хозяйствам из нужды не выйти».

Виктор Николаевич Дерябин, сын одного из зарубленных в 1918 году сельских активистов, работавший в то время заведующим хозяйством коммуны (ныне он председатель Балаирского сельсовета), вспоминает: «Ника Кузнецов, приезжая в Зырянку, помогал нам вести хлебозаготовки, руководил кружком ликбеза… Он был человеком с открытой душой. Отличный организатор, Кузнецов умело помогал нам крепить трудовую дисциплину, во всем был нам верным помощником».

Однажды он по мельчайшей детали обнаружил у кулака деревни Речкиной хитро запрятанный хлеб. Как-то вместе с Копейкой им поручили обойти в Балаире несколько десятидворок и провести подписку на заем индустриализации. Зашли к довольно зажиточному крестьянину, имевшему крепкое хозяйство.

Копейка буквально с порога пошел приступом:

– Мы распространяем заем индустриализации.

– Ну и что? – осадил его хозяин дома.

– Подписывайся.

– А я не особо расположен. Что это даст мне?… – проговорил он, хитро поглядывая из-под насупленных бровей.

– Ты что, будешь подписываться, когда порохом запахнет? – срываясь, закричал Копейка.

– Вы меня порохом пугать, сморчки?! Меня Колчак не напугал шомполами… – взорвался мужик и, вскочив с лавки, огромный, как медведь, подняв кулачищи, вперевалку пошел на агитаторов. – Вон отсюда! – загремел хозяин.

– Ты, дядя Роман, успокойся, – поднял руку Николай. – Послушай, что я скажу.

– Ну-ну, расскажи, сынок, – немного остыл хозяин, – может, растолкуешь, не как этот, дюже горячий…

И Николай Кузнецов обстоятельно разъяснил крестьянину, для чего Советское правительство выпускает заем индустриализации, что это дает стране, народу.

– Ну, это другой разговор, – согласился крестьянин. И, посмотрев на Копейку, добавил: – А ты хотел как на балалайке: трень-брень – и готово! Пишите. И не на пять рублей, а на все десять!..

О том, как вел себя в деревне Копейка, Ника рассказал товарищам в общежитии техникума. Посмеялся дружелюбно, в лицах передавая сцену разговора. Но Копейка счел это кровной обидой…

1929 год. Вся наша страна переживает напряженные, волнующие дни революции в сельском хозяйстве. Повсеместно развернулась сплошная коллективизация. Захваченный величием этого процесса, Ника едет домой. Он разъясняет односельчанам бесперспективность единоличного хозяйства, призывает к коллективному труду в деревне.

Горячо доказывал Ника матери преимущества новой жизни: – Ты стареешь, мама, – говорил он волнуясь. – Здоровье твое слабеет. Виктор еще мальчик, а я мало вам помогаю, и вы оба надрываетесь в непосильном труде. В коллективе, сообща, будет работать легче. Виктор сможет подучиться, стать трактористом, умелым, грамотным работником, какие сейчас нужны сельскому хозяйству.

Ника

убедил мать вступить в члены коммуны «Красный пахарь». И 5 мая 1929 года Анна Петровна с сыновьями Николаем и Виктором собрали свой инвентарь, лошадей и другое имущество и передали его в общественный фонд коммуны. Туда же был перевезен и дом Кузнецовых, который переоборудовали под общественную пекарню.

Весной в деревнях и селах района начали организовываться первые сельскохозяйственные артели. А когда колхозникам потребовалась помощь, Ника одним из первых вызвался ехать в село – помогать в составлении плана посевных площадей.

«Как сейчас, вижу высокие сани, в которые мы погрузили свои нехитрые пожитки, – вспоминает друг комсомольской юности Николая Кузнецова Федор Александрович Белоусов, – Ника был в белой меховой мохнатой шапке. Выехали мы под вечер. Сначала погода не предвещала ничего плохого. А потом вдруг замело. Ветер крепчал с каждой минутой. Он подхватывал кучи снега и швырял их о борта наших саней, слепил глаза. И вот уже все вокруг нас превратилось в сплошное бушующее месиво. Мы и не заметили, как сбились с дороги. Лошадь с трудом тащилась по глубоким сугробам. Я уже приуныл. Взглянул на Нику, он раскраснелся, по-прежнему весел, может быть, потому, что вырос в деревне и не боялся метели.

Неизвестно, сколько мы проехали, как вдруг Ника попросил остановиться. Долго всматривался в снежную крутоверть, а потом решительно проговорил:

– Ну, Федька, давай жми прямо!

Как оказалось потом, сквозь белесую мглу вьюги Ника сумел разглядеть сигнальные огни семафора.

Больше недели прожили мы тогда в селе Елань. С утра до вечера ходили с колхозниками по заснеженным полям, еще рассеченным на мелкие полоски и клинья. Рассчитывали, где и что лучше посеять, сколько и каких семян припасти к весне, сколько потребуется тягловой силы. До ночи при тусклом свете семилинейки вычерчивали планы посевов, перекраивая чересполосицу. Поля получались у нас большие, широкие…»

Семья Кузнецовых добросовестно трудилась в коллективном хозяйстве. Осенью 1929 года Виктора Кузнецова правление коммуны послало учиться на курсы трактористов. Так, менее чем через полгода, подтвердились слова Ники, сказанные брату, что в коллективном хозяйстве он станет специалистом.

А Николай продолжал учебу в Талицком лесном техникуме.

То было грозовое время. Империалисты во главе с папой Римским сколачивали легионы для крестового похода против Советской России. В Германии зашевелились гитлеровские молодчики. Китайские империалисты захватили КВЖД– На границах нашей страны милитаристы прощупывали крепость сил молодого социалистического государства. В воздухе пахло порохом…

Однажды, осенью 1929 года, темной ночью студентов техникума подняли по тревоге. Отряд, предводительствуемый военруком, направился к ближайшей железнодорожной станции. В сосновом бору, километрах в полутора от станции, остановились. Секретарь райкома партии объявил:

– Империалисты пытаются нарушать наши дальневосточные границы. Готовы ли вы отправиться на боевые позиции? Если кто трусит или болен, может идти домой.

Глубокую тишину прорезал звонкий, взволнованный голос:

– Готовы, хоть сейчас отправляйте в бой!..