Разведчики и резиденты ГРУ

Кочик Валерий Яковлевич

По странной прихоти судьбы, в Польшу ей предложили ехать… с ее первым мужем Рудольфом, который к тому времени тоже стал работать на советскую разведку. Московское начальство ничего не знало о нюансах их отношений, а Рудольф был готов по-прежнему заботиться о ней и её детях. Они поселились в Варшаве. Одно время Урсула была радисткой у Николы Попова («Черный»), затем некоторое время, вместе с детьми, жила в Данциге, работая с местной антифашистской группой. Но потом работы стало мало, ее отозвали и почти сразу направили в Швейцарию. Вообще пребывание в Центре для Сони, в отличие от других разведчиков, было сведено до минимума, необходимого для переподготовки — вероятно, потому, что она резко отрицательно относилась к разлуке с детьми, которых брать с собой

в СССР было нельзя.

Следующим место ее командировки стала Швейцария, куда Соня поехала уже в качестве резидента, руководителя хоть и маленькой, но собственной группы. К тому времени все ее немецкие родственники, спасаясь от фашизма, перебрались в Лондон, там же были и дети. Заехав туда по пути, Урсула, во-первых, привлекла к работе на советскую разведку отца, брата и одну из своих сестер, а во-вторых, через английских ветеранов испанской войны сумела найти себе двоих помощников — Леона Бертона и Александра Фута. Еще один человек из ее группы — Франц Оберманнс — должен был прибыть из Москвы.

Урсула с детьми поселилась в горах у Монтрё, неподалеку от Лозанны. Работать ей предстояло против Германии, и ее помощники-англичане сразу же по приезде отправились на территорию Третьего Рейха: Фут должен был поехать в Мюнхен и попытаться проникнуть на авиационные заводы «Мессершмитт», а Леон — легализоваться во Франкфурте-на-Майне и проникнуть на завод «И. Г. Фарбениндустри». Англичане находились в Германии до самого лета 1939 года, пока из Центра не пришел приказ: срочно отозвать их обратно в Швейцарию и обучить на радистов. Близилась мировая война, которая неизбежно должны была привести к закрытию границ, и главной проблемой нашей разведки, в ближайшем будущем должна была стать — и стала! — связь с зарубежными резидентурами. Однако швейцарская сеть, в основном, благодаря работе Урсулы Кучински, этих трудностей не испытывала никогда.

Вскоре после начала Второй мировой войны Урсула получило новое задание: связаться в Женеве с «товарищем Альбертом», резидентом Разведупра, после начала войны потерявшим связь с Центром. Это был не кто иной, как Шандор Радо. Сначала она сама передавала его сообщения, потом подготовила для «Альберта» еще двоих радистов — супругов Хамелей. Пожалуй, такого количества радистов не имела в то время ни одна советская разведсеть.

Начало войны и эмигранский статус сильно осложнили положение Урсулы в Швейцарии. Ей нужен был надежный паспорт и хорошее гражданство. И тогда она решает заключить фиктивный брак с одним из своих помощников-англичан. Выбор пал на Леона Бертона. Так Урсула вышла замуж в третий (и последний) раз, прожив со своим третьим мужем с любви и согласии всю оставшуюся жизнь.

Военные действия в Европе развивались стремительно. Никто не мог предсказать, сможет ли Швейцария сохранить нейтралитет, или она будет оккупирована немцами. Урсула, еврейка и коммунистка, ничего хорошего для себя в этом случае ожидать не могла. Центр дал ей задание выехать из страны, и в декабре 1940 года она с детьми уезжает в Англию.

В Англии жизнь для Урсулы была безопасней, чем в Швейцарии, но значительно труднее. Началось все с того, что связник из Центра на условленное место не пришел, и не приходил несколько месяцев. Не было связи — не было и денег. Начались проблемы с жильем, детей пришлось отдать в пансион (а девочке в то время было всего четыре года! ). Леон тоже никак не мог добраться до Англии через охваченную войной Европу. Она уже почти потеряла надежду на появление связника, когда в мае, через полгода после ее появления в Англии, он вышел на связь.

Снова ей приходилось совмещать в одном лице радиста и резидента. Сначала она поставляла в центр, в основном, политическую и экономическую информацию, сдобренную некоторым количеством сведения о военных разработках. (Кстати, именно она сообщила в Москву знаменитую фразу известного английского лейбориста Стаффорда Криппса «Советский Союз потерпит поражение не позднее, чем через три месяца. Германский вермахт пройдет сквозь Россию, как горячий нож проходит сквозь масло».) А

вскоре брат Юрген связал ее с одним своим знакомым, который оказался причастен ни больше, ни меньше, как к атомным разработкам. Это был немецкий физик Клаус Фукс.

Клаус Фукс родился 29 декабря 1911 года, в Германии, неподалеку от Дармштадта, в семье лютеранского священника. После окончания гимназии поступил в Лейпцигский университет, где занимался математикой и теоретической физикой, сразу же показав блестящие способности. В 1931 году Клаус вступил в Социалистическую, а в 1932 году — в Коммунистическую партию Германии. После прихода к власти нацистов Фукс перешел на нелегальное положение, чудом избежав ареста, а в июле 1933 года эмигрировал, выехав сначала во Францию, а затем в Англию, где стал работать в Бристольском университете, занимаясь теоретической физикой. В 1937 году он переехал в Эдинбург, где стал работать у знаменитого немецкого физика Макса Борна. Все это время Фукс оставался коммунистом и даже особо не скрывал своих взглядов, но, поскольку он был физиком-теоретиком, представителем «чистой науки», в то время это мало кого волновало.

После начала Второй мировой войны Фукс, как немец, был интернирован и освобожден только в декабре 1940 года, после чего вернулся к прерванным занятиям физикой и в начале 1941 года принял английское гражданство. А в мае 1941 года профессор Бирмингемского университета Пайерлс предложил ему поучаствовать в «одном военном проекте». Это оказался проект «Тьюб эллойз». Англия раньше США начала исследовать возможности создания атомной бомбы. Уже в октябре 1940 года в Британском комитете по науке обсуждался вопрос о работах над этим проектом. Тогда же был основан Урановый комитет, а 16 апреля 1941 года на его заседании был сделан вывод, что атомная бомба может быть разработана в течение двух лет. Итогом заседания стало начало проекта «Тьюб эллойз».

В июне 1942 года активные работы над проектом «Манхэттен» — так называли работы по создания американской атомной бомбы — начались в США, а в конце того же 1943 года решение о создании атомной бомбы было принято и в СССР.

Еще осенью 1941 года, во время одной из поездок в Лондон, Фукс попросил Юргена Кучински помочь ему связаться с советской разведкой. Юрген выполнил его просьбу, но первым связником Клауса стал секретарь советского военного атташе Семен Кремер («Барч»), один из офицеров лондонской резидентуры. Однако весной 1942 года связь Фукса с лондонской резидентурой прекратилась, он снова обратился к Юргену, и теперь тот связал его непосредственно со своей сестрой. Первая встреча Фукса и Сони состоялась летом 1942 года, последняя — в ноябре 1943, когда Фукс получил приглашение от Оппенгеймера продолжить работу уже за океаном, в лаборатории Лос-Аламоса.

Всего за время сотрудничества с военной разведкой от Клауса Фукса поступило 116 фотокопий и 1018 листов информационных материалов, а также 5 образцов. Это была ценнейшая информация. В 1943 году Фукс был направлен в США для участия в проекте «Манхеттен». Во время последней встречи Урсула передала ему инструкцию для установления контакта с советской разведкой в Америке. Новым его связником стал агент НКВД, поскольку к тому времени ведомство Берия стало курировать все атомные вопросы.

Среди источников информации, связанных с «Соней», был и Ганс Кале сыгравший в Испании видную роль в Интернациональных бригадах как командир дивизии. Кале родился в 1899 году. Воевал на фронтах первой мировой войны в звании лейтенанта. Вступил в КПГ в 1928 году. С 1933 года в эмиграции во Франции и Испании, где участвовал в рабочем движении и гражданской войне. В 1939 перебрался в Великобританию, там входил в руководство местной организации КПГ, был военным корреспондентом газеты КПВ «Дейли уоркер», а также журналов «Тайм» и «Форчун». С «Соней» сотрудничал в 1941-1942 годах, передвая ей сведения собранные им лично и ещё пятью немецкими эмигрантами. Она с ним виделась примерно дважды в месяц и получала полезные данные. Для Ганса приходили запросы, по которым можно было судить, что именно важно для Центра.