Разведёнка с прицепом
Шрифт:
Потому, когда пришла пора Маше съезжать с квартиры, где прожила она не много, не мало 5 лет с мужем, отправилась на чужое жилье, а не к родителям. Взрослая жизнь накрыла с головой, назидательно свистела в щелях старых стеклопакетов, капала из крана большими каплями и стыдливо приоткрывала дверцу холодильника, внутри которого лежало лишь несколько продуктов., когда как раньше полное изобилие.
Брать на работу с маленьким ребёнком никто не хотел. Как говорится, желающих не было. Мать одиночка, у которой за плечами ни родных, ни соседей, кто может приглядеть за Антошкой, если вдруг приболеет, а кормить
Первоначально мать занялась документами, когда тётки не стало, а потом оформила на дочку, будто сердцем чуяла, что однажды они могут и этого лишится. Выставили на продажу, да так ничего и не вышло. То покупатели терялись, то они не могли приехать и показать, и люди ждать отказывались. И остался домишко, как память от тётки Шуры, а теперь и пригодится.
— Ты Антона одного оставила? — внезапная догадка добралась до сознания Маши, и она обернулась на подругу.
— Спит, только смотрела. Просто хотела сопоставить внешность и внутренность дома.
— И как?
— Уныло, — пожала плечами, доставая из кармана коротких джинсовых шортов жвачку. — Убого, — закинула мятную подушечку, задумываясь. — Хочешь?
Маша приняла жвачку и отправила её в рот.
— Может пока поживёшь у нас, — прикидывала Света, — подкопишь, а там и …
— Квартиру куплю, трёхкомнатную, — недоверчиво кивнула Маша. — С видом на море. Нет, Светка. Я реалист, — цокнула языком. — Ничего, баба Шура как-то жила, и мы проживём, — растянула улыбку на лице, хоть на душе тоскливо было. Это сейчас пытается держаться огурцом, чтоб подруге не показывать, что и самой страшно.
— Вот именно, что как-то, — не соглашалась Света. — Маш, — положила руку на плечо подруги. — Я ж тебе только добра желаю.
— И я ценю это.
Света всегда была рядом и поддерживала. Если б не она, Маша не знает, что было бы. Ольхова вспомнила другую — Лизу. Ту, что теперь живёт в уютной двухкомнатной квартире, купленной на деньги Эдика, но обставленной на общие. Только доказать этого Маша так и не смогла.
Боем пришлось добывать мизерные алименты, которые Эдуард со своими связями свёл к минимуму, и довольствоваться малым. А каждая мать хочет, чтобы у её ребёнка была всегда только самое лучшее.
— Есть кто? — послышался голос, — и подруги повернулись к проходу, выходя на крыльцо. — Там ребёнок плачет, — простоватая женщина с жёлтыми плохо высвеченными волосами и довольно обширным бюстом, съехавшим пониже отметки грудь, стояла посреди двора в выстиранном цветастом халате с центральным замком и смотрела внимательно и немного удивлённо.
— Антошка, — сбежала с крыльца Маша, пролетая мимо незнакомки, и подбежала к машине, дёргая на себя ручку. Дверь не поддавалась.
— Свет, открой, — крикнула подруге, и тут же машина, мигнув фарами, разблокировалась, и Маша ласково обратилась к сыну. — Ну чего, ты Антош, чего? Не плач. Мы тут были, дом смотрели.
Испуганное заплаканное личико перестало кукситься, и мальчишка посмотрел на мать, выпятив на волю нижнюю губу.
— Испугался что ли? — протёрла она ладонью одну из щёк, нежно улыбаясь, а потом повторила манёвр со второй. — Совсем мокрый, — поправила потные светло-русые волосы, зачесав ладонью вбок, и отстегнула от кресла,
— Это дом?! — шмыгнул ребёнок носом ещё раз, смотря на бревенчатую постройку, и Мария согласно кивнула.
— Добро пожаловать домой, Антошка. Здесь мы будем счастливы.
Глава 3
Из ворот показалась новоявленная гостья, позади которой шла Светлана, рассказывая, зачем они сюда пожаловали, и кто такие.
— Внучка бабы Шуры, значится? — сдула, упавшую на лоб часть волос «блондинка». — А чего ж раньше не приезжали?
Переглянувшись с подругой, Маша ответила.
— Видимо, только сейчас пора подоспела.
— На лето или навсегда?
— Как выйдет, — пожала плечами Маша. Она и сама так далеко не заглядывала. В планах было найти работу удалённо, благо неплохо знала английский, что можно заниматься с детьми онлайн, да устроится корректором. Смотри, подкопит хоть что-то, может, и жизнь наладится.
— Как звать-то? — женщина достала из кармана семечки, принимаясь лузгать, и Маша представилась.
— Я Катя, — сказала им. — А муж где? — тут же поинтересовалась.
— Объелся груш, — буркнула Света, мимо проходя. — Вопросы у вас какие-то неприличные, — она подошла к машине, открывая багажник. — Точно остаёшься? — поинтересовалась у подруги, и Маша кивнула, держа ладони на плечах сына, который с интересом рассматривал незнакомку.
— Чего странные? — сплюнула Катя на землю шелуху. — Мне всё равно, кто тут сколько жить будет, а мужиков у нас нормальных мало. Ежели что — сразу предупреждаю. Сенька — мой. Со своими — пожалуйста. А раз одна приехала — моё дело предупредить.
— Хоть Сенька, хоть Венька, — встряла Света, вытаскивая сумку из багажника. — Нам не интересно, правда, Маш? — искала поддержки у Ольховой, а та стояла какая-то понурая, пожухлая, как трава осенью, и о чём-то своём думала.
— Давай вещи перенесём, — повернулась Маша к машине, поднимая несколько сумок, а потом прошла мимо соседки, кивая Антону, чтобы следовал за ней.
— Приятно познакомиться, — остановилась у калитки, пытаясь быть дружелюбной, и Катерина, кивнув, направилась в дом чуть наискосок с зелёным высоким забором, не переставая закидывать в рот чёрные семена и постоянно оглядываясь. Забор, обрамлённый красными металлическими дугами, смотрелся как-то ярко и вызывающе. Светлана проводила взглядом женщину, отметив, что ворота под стать, такие же несочетающиеся, и, подхватив под мышку подушку и одеяло, отправилась за подругой.
— Давай хоть приберёмся тут, — предложила Света, оставляя сумки у порога. — Как ребёнка в пыль класть?
Они прошли в небольшую комнату, разместившуюся в конце избы, выходящую двумя окнами на улицу, и осмотрелись. В левом углу стояла односпальная кровать с двумя подушками, водружёнными друг на друга и накрытыми прозрачной белой вуалью, потемневшей от времени. Разноцветное покрывало, сшитое из косков ткани, впитало в себя пыль десятилетия. Занавески, некогда пахнущие чистотой и свежестью, пожелтели, но продолжали выполнять главную функцию — скрывать от любопытных глаз. Стёкла окон покрылись грязью и пылью, а внутри дома несколько пауков развели приличную площадь паутины, оформив её в частную собственность.