Разведенка с прицепом

Ареева Дина

— А может, ты ничего не заметила потому что я тоже влюбился, Яся? Просто мне понадобилось больше времени, чем тебе, чтобы это понять?

У меня подгибаются колени, хватаюсь за перила, чтобы не сесть прямо на холодные плиты. Получается выдернуть руку, и я отхожу от перегородки, продолжая опираться на перила.

— Тебе так кажется, Дамир, — говорю слабым голосом, — прошло время, и теперь все видится в другом свете. Ничего такого не было…

На фоне темного неба такой же темный силуэт появляется из-за перегородки

и приземляется с моей стороны.

— Тогда скажи мне, Яся, — он надвигается на меня, высокий и широкоплечий, — скажи, почему все эти пять лет я ни на минуту о тебе не забывал? И почему как только увидел, совсем потерял над собой контроль? Настолько, что готов таскаться за тобой по всей Турции…

Он подходит вплотную, вжимая меня в перила. Упирается руками по обе стороны, нависает сверху.

— Давай все вернем, Ясмина? — говорит, глядя в упор, в его глазах отражаются огни фонарей, освещающих территорию отеля. — Давай попробуем вместе: ты, я и Лале. Раз этот старый козел Дениз отпустил тебя в Измир, он не претендует на отцовство? Тогда позволь претендовать мне. Я не просто постараюсь быть хорошим папой для твоей дочки. Клянусь, я стану лучшим!

Я не сомневаюсь. Сегодня Дамир учил Лале плавать, и у нее сразу начало получаться. Потом он посадил дочку на спину и они играли в дельфина. Дамир плыл как настоящий дельфин, а Лале визжала от удовольствия, рассекая на его спине.

Не то, что со мной. Батманов будто специально создан для таких игр на воде, с такой широкой спиной и сильными мускулистыми руками.

— Что же ты молчишь, Яся? — шепчет он, наклоняясь все ниже, обволакивая горячим телом и горячим дыханием.

Но стоит открыть рот, чтобы ответить, его тут же накрывают горячие губы. Чтобы не упасть, хватаюсь руками за загорелую шею, и мы сплетаемся языками.

Дамир

Я ждал, что она меня оттолкнет. Что начнет сопротивляться, упираться, возможно даже заедет коленом в пах. Приготовился падать на колени, хватать за руки и просить дать мне еще шанс.

Но Яся в очередной раз меня убила. Потому что ответила.

Я и мечтать о таком не мог. И все, как в том сне, который часто мне снился — живой сон, на грани с реальностью.

Мы с ней не пробуем друг друга на вкус, как это бывает впервые. Мы целуемся как изголодавшиеся любовники, которые все друг о друге знают. Знают, и все равно не могут насытиться.

Хочу ее, здесь и сейчас. Подхватываю за бедра и несу на шезлонг, который стоит в глубине балкона.

Ясмина протяжно стонет в губы, и меня накрывает штормовым ураганом. Как я мог ее отпустить? Своими собственными руками отдать мужику, который годится ей в отцы?

И собственными руками отнять у себя пять лет жизни, которую я мог прожить с ней. Для нее. В ней. Какой же я идиот…

— Ясечка, пойдем ко мне, — бормочу, сползая губами

вниз по ключице, — ты мне все эти пять лет снилась. Что мы с тобой… Что я тебя… Лучше соглашайся, а то утащу через балкон.

Чтобы перейти ко мне, нам надо выйти из их с Лале номера и обойти коттедж с противоположной стороны.

Может и правда через балкон? Так быстрее.

— Не могу, Дамир, — шепчет Яся, и от ее прерывистого шепота, тяжелого дыхания, вся кровь отливает от мозга, устремляясь вниз. — Я не могу бросить Лале.

— Так мы же рядом будем, — увлекаю ее к двери в номер, — услышим, если она проснется.

Ясмина только фыркает.

— Ладно, тогда пойдем в ванную, — несу к двери, при этом не отпуская ее губы ни на секунду.

— Лале может проснуться и захотеть в туалет, — не сдается Ясмина, царапая затылок.

— Не захочет, — прикусываю ей губу, — должно же нам повезти.

Вваливаюсь с ней в ванную, вдавливаю в стену, и мы на некоторое время теряем связь с реальностью. Но в последний момент Ясмина решительно отстраняется и сипло говорит, упираясь мне в грудь:

— Нет, Дамир. Я так не могу. Ты женат.

— Уже почти нет, Яся!

— Почти не считается. Разведешься, тогда я подумаю.

— Ясечка… Яська! Ты же сама хочешь!

— С чего ты взял? — она отводит глаза, сползая с моих рук. Не пускаю, подтягиваю обратно и подсаживаю выше, упираясь в стену коленом.

— Да как-то разбираюсь, знаешь… — договорить не успеваю, в заднем кармане шорт звонит телефон.

Яся в ужасе округляет глаза, и я в таком же ужасе его выхватываю. Ловлю себя на мысли, что больше пугает не то, что Лале нам помешает. Просто жаль будить маленький тюльпанчик.

Но все мысли разом вылетают из головы, когда слышу в трубке голос одного из директоров.

— Дамир Даниярович, у нас пожар, горит админздание и один из цехов.

— Выезжаю, — отвечаю кратко и сцепляю зубы, чтобы не начать материться.

— Что случилось? — Ясмина с тревогой заглядывает в лицо. — Дамир!

Поднимаю на нее тяжелый взгляд.

— Фабрика горит.

Ясмина прижимает ладони к щекам и ахает.

— Какой ужас. Дамир, надо что-то делать! Там же склады, ткани, оборудование!

Она сейчас такая желанная, что клянусь, мне похер на это все. Рывком притягиваю к себе.

— Да пусть хоть совсем сгорит. Я уже один раз от тебя отступился. И потерял на пять лет.

— Там мои эскизы, — говорит она тихо и всхлипывает. Разжимаю руки и осторожно ставлю ее на пол.

— Тогда я поехал. Только обещай, что дождешься меня. Я разберусь и приеду обратно. Обещаешь?

Она только успевает открыть рот, договорить я ей уже не даю. Накрываю ртом, надеясь хоть ненадолго заполнить пустоту внутри теплом, который исходит от них обеих — Ясмины и Лале. Пусть малышка неслышно сопит на большой двухспальной кровати.