Разведка боем
Шрифт:
– Да нет, я не пытался вызвать сочувствие.
Просто показал ему пушку на заправке, сообщил, что он теперь мой шофер.
– Приятная новость.
– Где теперь тачка? – Сиверов пристально посмотрел в васильковые глазки.
Он еще не решил для себя, как быть. Заложника, понятное дело, надо отпустить и как-то убедить его забыть о случившемся, не заявлять по горячим следам в милицию. С Тарасовым еще сложнее. Выгонять опасно, оставлять тоже. Связать по рукам и ногам во избежание еще худших выходок? А дальше?
Тычками дула в спину? Вряд ли его напугаешь таким образом. Напугать легко Костромина – респектабельного, здравомыслящего, в очках с тонкой золотой оправой.
– Где тачка?
– На обочине. В километре отсюда? – рявкнул Самойленко.
– Тише, мыши, кот на крыше, – невозмутимо отреагировал Тарасов. – Или вы за время моего отсутствия закупили эти склады с потрохами, наняли охрану в бронежилетах? Нет, не заметно.
Тогда пищать надо под сурдинку.
– Чего нам бояться? Стукача ведь больше нет, слава героям, – ядовито процедил Самойленко.
– Слава нам с Жорой, – кивнул Тарасов. – Если тебе точно нечего бояться, поезжай в Москву, потусуйся на Красной площади с воздушными шариками в руках. Пока не хочется? Вот и я о том же. Рано еще шуметь, товарищ сержант.
Тарасов ненавязчиво отметил разницу в их прежнем статусе. Прежде он себе такого не позволял.
– Так где конкретно машина? – решил все-таки уточнить Сиверов.
Не надо поддаваться искушению сразу применять жесткие меры. Безумец – самый опасный противник, его действия невозможно просчитать.
В импульсивном выбросе его сила и ловкость могут многократно превысить возможности нормального человека. Пусть лучше успокоится, расслабится.
Тарасов хотел того же самого от своих товарищей по команде:
– Спокойно. Не наведу я ментов на след. Тем более, что мы с Эдуардычем обо всем уже полюбовно договорились.
– Его будут искать.
– Уже позвонил, сообщил, что задержится.
Все это время бывший замкомполка говорил с, полным ртом, шумно жуя бисквиты и так же шумно проглатывая. Из бокового кармана куртки торчала рукоять «ТТ». Размявшиеся пальцы снова вцепились в нее.
– Если мы превратились в обычных бандитов, надо выходить на трассу и грабить, – глядя мимо всех произнес Воскобойников.
По лицу было видно, что летчик уже и в остальных сомневается – может, и они созрели для нового образа жизни? Демонстрируя потерю интереса к разговору, Глеб сел и, запрокинув голову, опустошил половину бутыли с минералкой.
– Грабить не надо, я вас избавил от этих проблем, – ответил Тарасов майору. – Я же знал, что завтра – послезавтра начнут камешки кидать в мой огород: с Кормильцем было хорошо, теперь стало плохо. Быстренько забудут, что решение приняло большинство. Я вас всех как облупленных знаю, кроме, вон, его.
Сиверов внешне спокойно принял кивок
– Насчет тебя, Глеб, я тоже не сомневаюсь. Боишься, что крыша у меня поехала, выбираешь момент, чтобы пушку отобрать. Давай попробуй.
Тарасов описал кривую дулом в воздухе и все. увидели, что пистолет у него на взводе. Рябое лицо спецназовца закаменело, он с трудом выдавил из себя:
– Если случайно пальнешь, пусть даже в потолок…
– ..ты за себя не ручаешься, – издевательским тоном продолжил Тарасов.
– Нет, я ручаюсь. Пристрелю как бешеного пса.
– Спасибо за предупреждение, – Тарасов упер дуло в левый бок заложника.
Тот, наконец, прервал свое молчание, обратился ко всем сразу:
– Прошу вас, не нервничайте. Мы обо всем уже договорились… Честное слово, я вполне мог бы.., удовлетворять ваши потребности.
На самом деле Костромин, конечно, нервничал больше всех. Стекла очков запотели, но он боялся снять их и протереть.
– Сегодня первый взнос, – кивнул довольный замкомполка.
– Ты серьезно думаешь, что он вернется на фирму и будет посылать нам пособие, как Кормилец? – Витек решил продемонстрировать свой здравый смысл. – Предателем был Кормилец или нет, в любом случае он не из страха бабки отправлял. А этот сразу побежит к ментам.
«Как будто сговорились портить дело, – подосадовал Сиверов. – Что Алексей не по делу влез, что Витек».
– Не побежит, – широко улыбнулся бывший замкомполка. – Я уже предупредил: из-под земли достану.
– Толя, мать твою, ты хоть помнишь, кто ты? – не вытерпел Воскобойников, от которого Глеб еще не слышал крепких выражений. – Ты же русский офицер, как ты мог до такого опуститься?
– Не надо ля-ля. Меня обгадили и выкинули вон из армии. В камере я Библию читал, больше нечего было. Мне там одно выражение понравилось: «изблевать». Тебя точно так же изблевали, как меня. Дело твое: можешь надевать белые перчатки, а потом уже браться за собственный член.
А я не намерен марку держать, ради чего? Надо будет, кому угодно продырявлю башку и глазом не моргну.
– Никто меня не изблевал, не надо нас равнять. И в ВВС я еще вернусь, запомни.
– Теперь понятно, какого хрена ты бережешь свою нравственную непорочность. Можешь не стараться, целка уже порвана.
Сиверов кожей ощущал, как накаляется обстановка. Психоз – штука заразительная. Тарасов заражал остальных, заставлял их раскачивать ситуацию вместо того, чтобы обмануть замкомполка безразличием.
– Сознательные? Будете честным трудом бабки зарабатывать? Попробуйте, желаю удачи. А мне все равно билет в рай не светит, – поднявшись на ноги, Тарасов рывком поднял пленника.