Разведка боем
Шрифт:
Ну, буду стараться выиграть у Гипслиса. Не корысти ради, а токмо во славу России. Потому что играю в первенстве СССР среди команд союзных республик, в рамках Спартакиады Народов СССР.
Играю на первой доске и, теоретически, должен встречаться с сильнейшими шахматистами страны. А они, сильнейшие шахматисты, как один вдруг сказываются больными, уставшими, или просто без указания причин меняются на запасных. И Таль, и Петросян.
Ну да, Таль и Петросян устали. Потому что в Ригу приехали прямиком из Милана. В Милане проходил очень солидный турнир. Лучшие
Я понял. И запомнил. И вот теперь возглавляю сборную РСФСР. Играем хорошо и сильно, опережаем не только Украину, но и Москву, и Ленинград. Да, Москва и Ленинград выставили собственные команды. Сильные. В Ленинграде, к примеру, на первой доске Корчной, в Москве Петросян. А толку-то, если они при моем виде просят замену?
Но дело не в заменах. Дело в том, что на первой доске Ленинграда ждут Карпова, а его всё нет и нет.
В Милане Анатолий победил. Доказал, что чемпион он настоящий, а не бумажный.
И вот Таль здесь, Петросян здесь, а где Карпов?
Все в ожидании.
Он вообще вернулся в СССР, Карпов?
Об этом и говорят в кулуарах Дворца пионеров, где мы играем. Я даже спросил, почему не в Доме Железнодорожников. Хотели, ответили мне, но строители не успели. Он еще только строится, новый Дом Железнодорожников. Приезжайте на будущий год, будет отличный шахматный турнир, «Янтарное море — 1976».
Но и здесь неплохо. Во Дворце пионеров. Старинное здание, даже есть Башня Духа, уцелевшая с рыцарских времен.
Мы играем. А пионеры смотрят. И пенсионеры. Потому что партия начинается в три часа пополудни, когда весь рижский трудовой народ работает. Но к завершению партий многие подходят — поддержать Таля, к примеру. Или посмотреть на Чижика. Сегодня думали совместить, но Таля нет.
Они, зрители, и принесли новость. В зале зашумели, судье пришлось воззвать к тишине.
— Карпов не вернулся, — крикнул кто-то, после чего и мы, игроки, стали шушукаться.
Но вернулся, не вернулся, играть нужно. Гипслис играет сильно, но мне все-таки удается получить отдаленную проходную, после чего остальное стало технической задачкой для третьего разряда.
Гипслис это понимал не хуже меня и сдался.
В буфете обсуждали новость. Так себе новость, из сомнительного источника: кто-то что-то слышал на вражьих волнах. То ли по Би-Би-Си, то ли по «Голосу Америки» передали, что Карпов и Фишер выступили с совместным заявлением: между ними будет проведен матч на звание «Чемпиона среди шахматистов-профессионалов».
Обсуждали не особенно горячо. Шахматы приучают к спокойствию и терпению, без этих качеств гроссмейстером стать трудно. Два вопроса интересовали шахматистов:
Ни друзей, ни даже приятелей в шахматном высшем свете я пока не завёл. Сложное это дело — приятельствовать с тем, с кем сражаешься не на шахматную жизнь, а на шахматную смерть. Нет, среди любителей это вполне возможно, потому они и любители — любят играть. А мастера, тем более гроссмейстеры любят побеждать. Есть разница. Мы тут конкуренты. Хотя если соперника конкурентом не считаешь, тогда да, тогда можно и приятельствовать. До той поры, пока не сведет судьба в поединке главном, поединке решающем. Но ведь бывает и так, что за всю жизнь этого поединка и не будет. Или не разглядишь, что вот этот поединок тот самый, определяющий судьбу, и профукаешь и игру, и жизнь.
Но общаемся корректно. Можем поговорить и о погоде, и о турнире, и о делах, связанных с профессией. О последнем не просто можем — должны. Но разобщение велико.
В буфете я взял пирамидку кефира, четверть литра, и стакан. С меня довольно. Осмотрелся, где бы пристроиться.
— Михаил! Миша! Идите сюда! — позвал меня Таль.
Я подошел, уселся.
— Я думал, Михаил Нехемьевич, вы болеете.
— Ну нет, я бы ни за что не пропустил возможность с вами сыграть, — ответил Таль.
— Но ведь пропустили.
— Не по своей вине. Меня вызвали туда, — он указал на потолок, — и долго расспрашивали.
— О Карпове?
— Именно. Не говорил ли он мне о своих намерениях, не делился ли планами, не спрашивал ли совета.
— А вы?
— Не был, не участвовал, не состоял. Карпов не из тех, кто делится планами. Он сначала сделает, а уж потом… — он взял с подноса рюмку черного напитка. — Рижский бальзам, рекомендую взять пару бутылочек. Знаю, знаю, вы не пьете и не курите, но бальзам — это бальзам. Для души.
— Для души я ухаживаю за картошкой. Способствует спокойствию и уверенности в завтрашнем дне, — ответил я, и стал пить кефир. Как учит Лиса — маленькими глотками, стакан кефира следует пить не менее десяти минут. Лучше — пятнадцать.
— Что вы думаете о фортеле Карпова? — спросил Таль, пролив бальзам на душу.
— Ничего. Нет данных.
— Кое-какие данные есть. Карпов сумел связаться с Фишером, обсудить условия матча и подписать договор. Матч будет проходить там же, где и ваш, Миша, матч. В Лас-Вегасе. Начнется в сентябре. Но играть будут до шести побед. Ничьи не в счёт. Кто победит, тот и чемпион. Среди профессионалов. То есть абсолютный.
— А ФИДЕ?
— А ФИДЕ, как и в вашем матче, остается в стороне. Собственно, ваш матч, похоже, был генеральной репетицией. Прикидывали, считали. Теперь организатором будет — вы не поверите, Миша! — компания, образованная тремя студиями: Дисней, Уорнер Бразерс и Коламбия Пикчес. С этой компанией и подписан договор. Призовой фонд девять миллионов долларов. Шесть победителю, три — проигравшему. Уплату налогов в США берет на себя фонд, то есть для гражданина США это чистые деньги.
— Для гражданина США… — сказал я, осмысливая.